процесса получения концентрированной серной кислоты он предлагал распылять ее во встречном потоке горячего воздуха… вместо серной кислоты ученый предлагает использовать ангидриты ряда кислот, а вместо азотной — соли азотистой кислоты».
Оставалось разработать технологию и оптимизировать экономику производства. Этим Менделеев и занялся в новой лаборатории, которая разместилась в здании бывшей солильни, где до того приготавливали солонину для корабельных экипажей (лаборатория имела статус совершенно секретного объекта, однако через пару лет после ее открытия в справочнике «Весь Петербург» было опубликовано не только ее местонахождение, но также полный список ее сотрудников и даже их домашние адреса). Химические компоненты получали с Морского пироксилинового завода и с предприятия менделеевского друга П. К. Ушкова в Елабуге, где сам Дмитрий Иванович с сотрудниками занимался производством для своего пороха серной кислоты из отечественных колчеданов. Здесь же, на предприятии Ушкова, была выпущена опытная партия менделеевского бездымного пороха. Петр Капитонович хорошо чувствовал деловую перспективу, поэтому во всём шел навстречу Менделееву и не останавливался перед затратами.
В конце 1892 года на полигоне под Петербургом были произведены первые стрельбы новым бездымным порохом из 12-дюймового орудия. Результаты были признаны прекрасными. Прицельность, настильность, однообразие начальных скоростей снарядов и прочие артиллерийские характеристики были выше всяких похвал. Кроме того, качество пироколлодийного пороха было таково, что на белом платке, которым после выстрела была протерта внутренняя поверхность орудийного ствола, не осталось никаких следов. Присутствовавший на полигоне инспектор морской артиллерии адмирал С. О. Макаров поздравил Менделеева с блестящим успехом. Заговорили о переводе Охтинского завода на изготовление пироколлодийного пороха.
Вдохновленный ученый строил долгосрочные планы по совершенствованию производства русского бездымного пороха. Он даже обратился к Н. М. Чихачеву с прошением об устройстве при лаборатории казенных квартир для всех ее сотрудников, ссылаясь при этом на опыт университета, в котором заведующий лабораторией и лаборанты живут рядом с лабораторией. Дмитрий Иванович подробно описал эту пристройку, точно указав площадь жилья для начальника лаборатории И. М. Чельцова (65 квадратных саженей), его старшего помощника П. П. Рубцова (40 квадратных саженей), младшего помощника С. П. Вуколова (30 квадратных саженей) и лаборантов Ворожейкина, Смирнова и Григоровича (75 квадратных саженей на всех). Но этот вопрос был вскоре отставлен в сторону, поскольку вокруг менделеевского пороха началась внутриведомственная склока: военные инженеры, вопреки очевидным преимуществам пироколлодия, не могли так просто признать изобретения штатского ученого чудака, а тем более подчиниться его нетерпеливым указаниям по перестройке производства.
В 1893 году на Охтинском заводе была создана комиссия, которая пришла к противоречивому заключению, что, во-первых, пироколлодий практически ничем не отличается от охтинского пироксилина, а во-вторых, нужны очень продолжительные испытания, чтобы установить его преимущества. Начавшиеся споры и дрязги будут тянуться до Русско-японской войны и закончатся полным прекращением производства бездымного пироколлодийного пороха. Дмитрий Иванович сражался за свое детище до 1895 года, после чего отказался от должности консультанта Морского министерства и от всех прав на полученные под его руководством результаты. Один из его сотрудников, талантливый инженер С. П. Вуколов, по этому поводу написал: «Объяснение до крайности простое. В глазах тогдашних деятелей порохового дела… у Д. И. был крупный недостаток: он был штатский человек, не военный, не имевший штампа высшей артиллерийской школы. Они не могли переварить, когда этот чужой их среде человек со всей горячностью своей натуры говорил о горении пороха в канале орудия, о причинах ненормальных давлений при стрельбе, приводящих к разрыву орудий, когда он говорил о недостатках их пороха (пороха французов), указывал на однородность, предельность пироколлодийного пороха».
Пока русские военные чиновники перебрасывали друг на друга ответственность за судьбу менделеевского пороха, вокруг него разворачивалась еще одна, на этот раз действительно авантюрная, шпионская история. Несмотря на то, что проект был засекречен, добыть его результаты не представляло труда для иностранцев (вспомним, например, справочник «Весь Петербург» или тот факт, что Охтинским заводом какое-то время руководил французский подданный). Доступ к рецепту и способу производства пироколлодия без особого труда получил и военно-морской атташе Североамериканских Соединенных Штатов лейтенант Бернадоу, который в 1895 году (тогда же, когда Дмитрий Иванович отказался от своих прав в пользу русского военного флота) оформил патент на американский бездымный пироколлодийный порох. О том, как он добыл эти сведения в стране русских медведей, лейтенант совершенно открыто рассказал в одном из своих выступлений в американском военно-морском колледже.
В России этот факт не вызвал никакого резонанса и не оказал влияния на «пороховой спор». Зато после начала Первой мировой войны русские генералы заглянули в свои пороховые погреба, увидели, что надежного пороха у них нет, и тут же нашли выход в многомиллионных закупках американского пороха, «изобретенного» бравым лейтенантом Бернадоу, к огромной радости американских производителей и, естественно, собственному удовольствию.
Тут можно было бы поставить точку в истории с украденным порохом, но мешает еще один «факт», содержащийся в уже упомянутом томе «Очерков истории российской внешней разведки». Оказывается, будучи в Америке по нефтяным делам, Дмитрий Иванович выполнил еще одно «деликатное» поручение — вызнал технологию производства американского бездымного пороха, которая в свое время помогла ему разработать свой, пироколлодийный. То есть в целях утверждения профессиональных ценностей всё поставлено с ног на голову: на то она и Америка, чтобы туда проверенных людей с секретными заданиями посылать. И вообще, добыть, вывезти и применить на родине престижнее, чем получить в результате самостоятельных исследований, тем более что собственные разработки могут выкрасть иностранные спецслужбы. Это, собственно, и произошло — успех украли. Известно, что секретом менделеевского пороха интересовались не только американцы. В воспоминаниях О. Э. Озаровской упоминается о попытке подкупить руководителя пороховой лаборатории И. М. Чельцова. После ухода некоего визитера разгневанный Иван Михайлович сообщил Озаровской, что только что французы предложили ему миллион франков за состав и способ производства пироколлодийного пороха. Тут же Чельцов отправился к Дмитрию Ивановичу и поведал ему о случившемся. Как реагировал на эту новость Менделеев, можно только предполагать. Но хорошо известно, что он много раз писал о необходимости режима секретности и делился предчувствиями, что в конце концов его порох выкрадут иностранцы.
В конце XIX века иностранные государства и отдельные компании уже включили Россию в зону охоты за техническими и научными разработками. Если не было возможности украсть ноу-хау, крали торговую марку, выпуская под ней давно известный товар. Именно это произошло с изобретением знаменитого русского фармаколога профессора Пеля (того самого, которого Менделеев когда-то ругал за попытку заменить тщательную судебно-медицинскую экспертизу мнением иностранных специалистов). А. В. Пель был, в частности, известен тем, что изучал таблицу Менделеева с точки зрения воздействия химических соединений (руководствуясь порядковым положением составляющих их элементов) на классические лечебные препараты. Исследуя влияние на организм человека вытяжек из семенных желез животных, Пель сумел выделить вещество, оказывающее общеукрепляющее и стимулирующее действие на человека, на основе которого создал препарат «спермин», получивший широкое распространение не только в России, но и в мире. Успех был тем более важным, что «спермин» являлся единственным на то время русским препаратом, продававшимся в европейских аптеках. И вот марку этого натурального препарата украла берлинская фирма «Шеринг», наладившая под тем же названием сбыт давно известного синтетического диэтилендиамина.
Менделеев был одним из немногих, кто выступил в защиту авторских прав Пеля. Проведя тщательный анализ «спермина» Пеля и образца продукции фирмы «Шеринг», он пришел к заключению об их глубоком химическом различии, после чего обратился к фирме «Шеринг» с просьбой разъяснить природу ее препарата. Немцы не решились морочить голову всемирно известному ученому и срочно сообщили о
