Кеннаг уже почти не дрожала. Она растирала руки. Ее многоцветное, пестрое платье облепило стройную, крепкую фигуру, бесстыже подчеркивая каждый изгиб, каждую выпуклость. Несмотря на все еще сидящий в костях холод, Элвину вдруг стало жарко. Он отвернулся. Когда-то ему хотелось проклясть Кеннаг только за то, что она обладает этим телом, этим соблазнительным, влекущим к себе сокровищем. Теперь он знал, что, если мокрая одежда облегает ее тело, в этом нет ее вины.
— Не думаю, — сказала Кеннаг. — Кровавый Ключ был, вероятно, воротами куда-то еще. — Она, прищурившись, взглянула на солнце. — Солнце слишком яркое, слишком реальное.
— Госпожа права, — раздался чей-то голос.
Из гущи леса вышли трое, двое мужчин и женщина. Каждый нес что-то, завернутое в тряпицу. Узнав коричневые рясы, Элвин понял, что мужчины — монахи. Но тонзур он не заметил. На женщине тоже была ряса, а длинные светлые волосы оставались непокрытыми. Говорила она.
— Как и вы оба, мы вышли из лона женщины, — продолжала женщина. У нее было милое лицо, теплый и радушный голос. — Вы замерзли, придя из внешнего мира, и мы принесли вам теплую и сухую одежду.
— Кто вы? — спросил Элвин, когда мужчины приблизились к нему, а женщина направилась к Кеннаг.
Братья — пожилой, с почти белыми волосами, и молодой, темноволосый — обменялись улыбками.
— Мы живем здесь. Ты не замерз, брат Элвин? У нас одежда, которая удобна и знакома тебе, а Ардит позаботится о Кеннаг.
Элвин все еще дрожал, а потому, отложив дальнейшие расспросы, поспешил натянуть теплую, сухую, удивительно мягкую одежду, принесенную братьями. Они также предложили ему блюдо с фруктами. Юноша взял яблоко и только тут понял, что проголодался. Оно оказалось сладким и хрустящим.
Кеннаг тоже переоделась в монашеское одеяние, но на ней оно смотрелось совсем не так, как на юном монахе. Улыбаясь, она болтала о чем-то со светловолосой женщиной, Ардит, как со старой знакомой, вытирая при этом свои длинные рыжие волосы. Хотя незнакомцы и уходили от вопросов, Элвин не испытывал ни малейшей настороженности.
Доев яблоко, он подошел к Валааму, заботливо погладил по влажной спине и предложил сердцевину фрукта. Осел с аппетитом захрумкал.
— Ну, как ты? — спросил Элвин, переводя взгляд на Ровену, сидевшую на спине Валаама.
— Здесь теплее, — ответила кошка, вылизывая взъерошенную шерсть.
Рататоск, успевшая забраться на дерево, выглянула из-за ветки.
— Не знаю, где мы, — сообщила она. — Вокруг, куда ни глянь, только деревья.
— Вы в Большом Лесу, Андредесвельде, — сказал старший из монахов, словно в ответ на замечание Рататоск. Но не мог же он понимать, о чем говорит белка… или мог? — Пойдемте, наша церковь недалеко отсюда.
— Я не пойду, пока не узнаю, кто вы, — возразила Кеннаг, слегка покраснев от смущения и без обычного для нее упорства. — Простите, но… недавно со мной случилась неприятность из-за того, что я поверила незнакомцу.
Старший из братьев улыбнулся.
— Но ведь вас прислала хозяйка ключа? Вы попали сюда по ее священным водам. Ей вы доверяете?
Кеннаг неуверенно пожала плечами:
— Да…
Ардит обняла ее за плечи.
— Вы устали и голодны, а здесь можно отдохнуть и набраться сил. Здесь нет ничего, что навредило бы вам. Решайте сами, доверяете вы нам или нет. Если пожелаете уйти, мы не станем вас задерживать. — Ее глаза озорно блеснули. — Но только не отпустим, не обеспечив пищей, водой и теплыми одеялами.
Кеннаг взглянула на Элвина. Им не понадобились слова. Она улыбнулась, и он кивнул.
Халиг объяснил, что место, куда их ведут, называется церковью Достоинства. Она находилась на небольшой вырубке в гуще древнего Большого Леса, давным-давно приютившего маленькую общину людей, называвших себя Племенем. Элвин не знал, что и думать. Зачем нужна церковь в лесу? Это же бессмысленно — кто в нее будет ходить? Тем не менее они послушно следовали за Халигом, Рандом и Ардит по едва заметной тропинке, вьющейся между деревьями и исчезающей в сумрачной чаще.
Наконец деревья расступились, и они оказались на поляне. В середине ее горел костер, и запахи, поднимавшиеся из висящего над огнем котла, щекотали ноздри усталым спутникам. Вокруг костра стояло несколько хижин. Мужчины и женщины, все в коричневых рясах, занимались своими делами. При виде появившихся из леса гостей они радушно заулыбались. Элвин заметил, что жители деревни энергичны, здоровы и жизнерадостны.
— Какие прекрасные люди, — тихонько шепнула Кеннаг. — В жизни таких не видела.
— На нас пало благословение, — сказал черноволосый юноша, которого звали Ранд. — Наша община не страдает от болезней или немощей. Мы рождаемся крепкими и здоровыми, живем, не зная хворей, и умираем в преклонном возрасте. Нам известно, что за пределами нашего леса происходят изменения: то, что называется снегом и зимой. Здесь меняются лишь солнце и дождь. Фрукты всегда сладки, а земля дает зерно для хлеба.
— А животные сами приходят, чтобы положить голову под нож и обеспечить вас мясом к обеду? — скептически спросила Кеннаг, и хотя Элвин не мог одобрить ее иронии, он все же едва удержался от улыбки.
Старший из мужчин, Халиг, рассмеялся.
