пробивался ее собственный запах, неповторимый, таинственный и влекущий.
Прежде чем он смог что-то ответить, Эсси приоткрыла дверь и ухватила сунувшуюся было внутрь собаку за ошейник. Собака с лаем рванулась вперед, пытаясь высвободиться, но Эсси держала ее очень крепко, не давая наступить лапами на маленький коврик, лежавший у порога.
– Сидеть! – скомандовала Эсси. Как ни странно, собака послушалась. Эсси обернулась через плечо и обратилась к Лайонелу:
– У тебя есть полотенце или тряпка?
Но то полотенце, которым Лайонел вытирал лапы Элси, осталось во дворе. А поскольку сейчас двери были перекрыты и выйти во двор и забрать полотенце он не мог, Лайонел схватил со стола кухонное полотенце и протянул его Эсси.
Она хотела взять собаку за лапу, но Элси тут же вскочила.
– Сидеть!
Однако на этот раз собака не отреагировала.
– Как ее зовут? – спросила Эсси.
– Элси…
– Что?
– Ну… Это мою собаку так зовут.
– Не поняла.
Лайонел указал на собаку.
– Ее зовут Элси.
Эсси сощурилась.
– Должно быть, это одна из причин, почему ты не узнал меня. Ты, наверно, ожидал увидеть кого- нибудь… более агрессивного.
Лайонел поморщился. Он вовсе не хотел обидеть Эсси, назвав свою собаку ее именем. И вообще, когда он выбирал кличку для собаки, ему и в голову не пришло, что она созвучна с именем Эсси. Или?..
Может быть, он выбрал для собаки эту кличку как раз потому, что ее звучание напоминало об Эсси? Нет, полная ерунда. Имена «Элси» и «Эсси» даже произносятся по-разному.
– Элси – это сокращенное от Эдисон. Не Эстер, – с усмешкой пояснил он.
Удивленная Эсси открыла рот. О Господи, зачем на свете существуют такие хорошенькие пухлые губки! – мучительно подумал Лайонел.
Прежде чем он успел вымолвить что-то еще, лицо Эсси залилось густым румянцем. Она наклонила голову, и густая волна влажных волос упала на ее лицо, прикрыв покрасневшие щеки.
Благодаря этому движению обнажилась изящная шея – тонкая, бледная, хрупкая…
Лайонел зажмурился, сделал глубокий вдох и снова ощутил исходивший от нее аромат. От Эсси веяло чистотой, свежестью и женственностью. Так пахли цветы, которые его бабушка выращивала в своем саду, когда он был ребенком. Запах этих цветов всегда напоминал Лайонелу о доме. Этот душистый аромат, который сейчас источала Эсси, увлек его в мир воспоминаний о том светлом и беззаботном времени, которое они провели вместе на заднем дворе ее дома.
– Какой приятный запах! – пробормотал он, все еще не открывая глаз. Но, сообразив, что не просто подумал об этом, а произнес фразу вслух, тут же разомкнул веки.
Эсси по-прежнему стояла спиной к нему и возилась с собакой. Не оборачиваясь, она проронила:
– Спасибо. – Потом сделала усилие, схватила собаку за другую лапу и прибавила:
– Это Нинин. Я имею в виду гель.
Лайонел решил не объяснять Эсси, что имел в виду вовсе не гель для ванны. Он говорил о ней, о запахе ее кожи. Но ей об этом знать не следовало. Вместо этого он сказал:
– Прости, что не узнал тебя. Не ожидал, что в доме может кто-то быть. Тем более не ожидал увидеть здесь тебя, разгуливающую по…
Но Эсси не дала ему закончить мысль:
– У себя дома я имею право делать все, что захочу.
– У себя дома?
– Да, я здесь живу. Я снимаю у Нины комнату. Уже почти год. – Она занялась следующей лапой. – Так что это мой дом. По крайней мере, до тех пор пока Нина не вернется. Тогда, возможно, я подыщу себе другое жилье.
– Вернется откуда?
– Из Франции.
Эсси замолчала, смерила Лайонела оценивающим взглядом и вновь опустила голову. На ее щеках выступил легкий румянец. Интересно, подумал Лайонел, она покраснела оттого, что ей стыдно снимать комнату у моей сестры, или все-таки оттого, что я перехватил ее взгляд?
– Она улетела сегодня, – продолжила Эсси.
– Нина улетела во Францию?
