На стене висел портрет того же немца, только с настоящими усами кверху и с сигарой во рту.
– Во, Мишка, как ты угадал ему усы с папиросой добавить! – воскликнул Абатуров.
– Меня мать, когда я в школе учился, – ответил Мишка, – в изостудию отдала из-за талантов. – Он вытащил изо рта сигарету и подрисовал немцу круглые очки.
Коридор привел друзей в зал.
– Ни хрена! – вырвалось у Стропалева. Жадов присвистнул.
А Семен не знал, что сказать, но ему сделалось как-то не по себе.
В зале, в который они вошли, всё было точно такое, как и в предыдущем. Точно такая люстра лежала на точно таком дубовом столе. В углу стоял точно такой шкаф.
– А вон и кувшин, который я прострелил! – закричал Жадов.
Он взял в руки кувшин с дырками от пуль.
– А вон и книга, – Жадов показал пальцем. – Ну точно, мы дали круг и пришли опять в ту же комнату.
– Как это мы так? – Стропалев почесал затылок.
– Пошли снова, – сказал Семен. – Надо выбираться отсюда, а то скоро стемнеет.
Они вошли в дверь и пошли по темному коридору.
– Жрать охота, – сказал Стропалев.
– Надо успеть к ужину, – добавил Жадов.
– Сука! – крикнул Семен. – Я споткнулся об кирпич!
– Не щелкай клювом, – сказал ему Стропалев.
– Ты в логове врага, – добавил Жадов.
– Пошли все на хрен! – ответил Абатуров. – Учители!
– Черт! – сказал Жадов. – Очки соскочили.
Он остановился, ему на спину налетел Стропалев, а ему на спину налетел Абатуров.
– Чё встал?! – крикнул Стропалев.
– Очки уронил!
– Поднимай и пошли! – крикнул из-за Мишки Семен.
– Легко сказать, когда я их не вижу! – Андрей опустился на коленки и стал шарить руками. – Есть! – Он поднял очки, надел и сам стал подниматься. Но вдруг застыл, не распрямившись как следует. – Гляди-ка, братцы!
На стене висел портрет знакомого немца с поднятыми вверх усами, с сигарой и в круглых очках.
– Говно какое-то, – сказал Стропалев.
Семен, который стоял сзади всех, перекрестился и сплюнул через плечо.
– Что-то тут не то, – сказал Андрей. – Ну а если мы ему хер на лбу нарисуем?
Стропалев вынул изо рта окурок, но хера на лбу рисовать не стал, а нарисовал торчащие изо рта зубы.
– Зря ты, Миш, зубы ему нарисовал, – поежился Абатуров. – Лучше уж хер… А то…
– А чё?
– А ничё…
– Пошли, – Жадов двинулся вперед.
– Погоди, – остановил его Стропалев. – Я ссать хочу.
Мишка поставил автомат к стенке и нассал в угол.
И опять Семену показалось, что портрет поморщился.
Коридор вывел в зал, похожий как две капли воды на предыдущий. Бойцы молча прошли через него к противоположной двери и вошли в коридор. Если б они были не втроем, то, наверное, подумали бы, что спят или сошли с ума.
– Если бы вас не было со мной, – сказал Жадов, – то я подумал бы, что сплю или свихнулся.
Стропалев хмыкнул.
Семен перекрестился и сказал:
– Лучше бы мы сюда вообще не заходили… Может, вернемся в первый зал, рванем гранату, где завал, и всё?
– Граната такой завал не возьмет… – Жадов замер и медленно поднял руку, показывая на стену.
На стене висел портрет немца. Ко всему, что уже было, добавились торчащие изо рта желтые клыки вампира с капельками крови на концах.
– А-а-а! – закричал Стропалев, перехватил автомат и выпустил по портрету очередь.
