удовольствия по-немецки «Хенде Хох» и «Гитлер капут».
И вот он с друзьями-однополчанами Мишкой Стропалевым и Андреем Жадовым шел по отбитому у фашистов Фрайбергу, прихлебывая из фляги спирт. Семен, Мишка и Андрей были
Они долго гуляли по незнакомому городу, пока не вышли к какому-то старинному полуразбомбленному замку.
– Ничего себе, фашисты жили! – присвистнул Жадов. – Мы всю войну в землянках промудохались, а они, гады…
– Ладно, Андрюха, – Мишка похлопал товарища по плечу, – с войны вернемся, каждому по дворцу построим! Заживем, как фашисты!
– А я высоко жить не привык, – сказал Семен. – У меня от высоты голова кружится и тошнит. Я в Москве на Чертовом колесе катался и блеванул оттуда.
– Ну и прекрасно, – сказал Мишка. – Снизу, например, фашист идет, а ты на него сверху блюешь.
– Или ссышь, – добавил Жадов. Друзья расхохотались своим мечтам.
Решили посмотреть замок внутри, чтобы узнать на практике, как устраивать после Победы дворцы на Родине. Они прошли сквозь полуразвалившиеся ворота и оказались во внутреннем дворе с колодцем посредине. Хотелось пить, но из колодца пить поостереглись – мало ли какой туда дряни напускали фашисты, чтобы отравить русских освободителей.
Освободители обошли двор кругом и подошли к железной кованой двери с кольцом заместо ручки. Кольцо торчало из бронзовой головы носорога. На роге у носорога была наколота рейхсмарка.
– Как это понимать? – Жадов снял очки и протер их бархатным носовым платком, взятым у одной немки на память о встрече.
– Вход платный? – предположил Стропалев.
– Мы их фашистские деньги отменили, – сказал Семен, снял марку с рога, порвал на кусочки и подкинул в воздух.
Мелкие обрывки опустились на выложенный булыжниками пол, как новогоднее конфетти. Андрей подергал кольцо.
– Заперто!
– Поправимо! – Мишка снял с плеча автомат ППШ. – Отойдите…
Жадов и Абатуров отошли в сторону, закурили американские сигареты «Каракум» с верблюдом на пачке.
– Тра-та-та! – застрочил автомат.
Но универсальная отмычка военного времени на этот раз не сработала. Железная дверь выдержала.
– Ничего! – сказал Стропалев, отстегивая гранату. – Все смотались за колодец!
Жадов и Абатуров присели за колодцем. Через секунду к ним присоединился Стропалев.
– Получи, фашист, гранату!
Раздался взрыв, и на друзей упало ведро с колодца. Ведро наделось Стропалеву на голову, и Мишка стал похож на Тевтонского рыцаря в гимнастерке.
– У-у! – загудел Стропалев в ведре.
А Семен флягой треснул по ведру сверху.
– Ты чего?! – Мишка снял ведро. – Оглохнуть же можно!
Они выбрались из-за колодца. Дверь валялась на земле.
Проход был свободен.
Друзья вошли внутрь. Было темно. Стропалев включил трофейный немецкий фонарик и посветил вокруг.
Они стояли в коридоре, на стенах которого висели рыцарские гербы и портрет какого-то немца в рогатой каске.
– Что за рожа? – спросил Жадов. – Чего-то я не узнаю, – он приподнял очки и встал на цыпочки перед портретом. – Вроде, не Гитлер…
– Наверное, Геббельс, – предположил Стропалев. – Или Моцарт…
– Моцарт не фашист, – возразил Жадов.
– Один хер, – сказал Абатуров.
– Тут слова в углу написаны. – Жадов стал читать по складам: – Теофраст Кохаузен… Вот такие и отравили Моцарта!
Семену на мгновение показалось, что портрет немца живой. Немец на портрете нахмурил брови, посмотрел на Андрея неодобрительно и сверкнул зелеными глазами…
По затылку у Семена побежали мурашки. Он подтолкнул в бок Мишку.
– Ты ничего не заметил?..
– Что? – Мишка потянулся к автомату.
