Андрей Яковлевич огляделся.
– Вроде, никого…
– Да ты не ссы, – сказал Петька, – никого нет. Один дед Семен у пруда спит… В говно… Я ему полено под голову подложил…
– На хер?
– Чтоб не сблевал.
– Это правильно… Подержи лисапед, я быстро…
Колчанов снял с багажника сумку, вытащил из нее саперную лопатку, которую подарил ему сын, подошел к ботве, поплевал на руки и несколько раз копнул.
Вдруг, откуда ни возьмись, налетел ветер. Закаркали поднявшиеся в воздух вороны.
И что-то неясное, но тревожное почувствовалось в воздухе. В том числе завоняло какой-то дрянью.
– Чего это?.. – Андрей Яковлевич схватился рукой за кепку, которую чуть не сорвало с головы.
Ему показалось, что у чучела, стоявшего неподалеку, сверкнули недобрым светом глаза-пуговицы, а нарисованный рот на мгновение скривился в ухмылке.
Петьке тоже сделалось не по себе, но привычка шутить победила.
– Японский цунами, – пошутил он и нажал на велосипедный звонок.
Колчанов вздрогнул.
– Хе-хе, – он схватился за ботву и потянул. – Не лезет, сука! – удивился он и попробовал еще раз. – Не пойму, то ли земля ссохлась, то ли картошки больно до хрена!
– Фиг там, Яковлич, – ответил Петька. – Старый ты стал… Не можешь ботву выдернуть. Пора тебе на погост в мавзолей…
Колчанов обиделся.
– Пошел ты!.. Я еще всех вас переживу и на ваших похоронах набухаюсь! – Он дернул куст.
Еще один порыв ветра заставил взмахнуть чучело рукавами. Закаркали вороны. Их огромная стая поднялась в небо и закрыла собою полную луну.
Колчанов, на всякий случай, перекрестился. Он допускал, что Бог, в принципе, есть и может помочь ему в затруднительном положении.
У Петьки ветром вырвало изо рта окурок. Он выругался.
– Что за херня, Петька? – Колчанов вопросительно посмотрел в небо. – Как будто война началась…
– Современная война такая, что кнопку нажал – и копец всему… Хорош кота тянуть: выкапывай – и пошли отсюда… Я еще по телевизору хочу кино посмотреть про фашистов… – Он вытащил сигарету и чиркнул спичкой, но опять налетел ветер. – Черт! Штопаный!
– К ночи не поминай, а то накличешь, – Колчанов огляделся, и ему опять показалось, что чучело ожило и усмехается нарисованным ртом. – Ладно, – он схватился за куст и, дернув что есть мочи, вырвал его.
Картошка, висевшая на ботве, была гигантского размера, каждая величиной с небольшую голову.
– Ни хэ себе! – хохотнул Колчанов. – Вот так бульба! – Он стряхнул картошку об землю и руками полез в лунку посмотреть, не осталось ли там еще.
Вдруг лицо Колчанова вытянулось, а брови поползли вверх.
– Петька, – выдавил он сиплым голосом, – меня что-то схватило и вниз тянет! Помоги!
Петька увидел, как Колчанова всего дернуло и как он напрягся, сопротивляясь неведомой силе.
Петька растерялся. Он держал велосипед и боялся почему-то его отпустить.
– Петька! – закричал Колчанов, подняв перекошенное лицо.
– Помоги, Петька-а-а! – Он опять дернулся и ушел в землю по плечи. – По-мо-ги-те! У-би-ва-ют!
Углов хотел помочь, но словно прирос к велосипеду и не мог пошевелиться.
Голова Колчанова отогнулась назад, как у человека, которого засасывает в болото, и он из последних сил старается оставить нос и рот на поверхности. Колчанов растопырил ноги, стараясь зацепиться ими за ботву. Но ноги все равно скользили к лунке.
– Ой! Больно! Больно, бляха-муха! – заорал он на всю округу. – Руки отпусти, сука! Сука-бл…
Крик оборвался на полуслове.
Колчанова сильно дернуло, и его голова ушла в землю. На поверхности остались только рваные офицерские брюки да голенища яловых сапог – наследство погибшего сына. Еще рывок – и из земли торчат только подошвы. Еще рывок – и земля с краев посыпалась в опустевшую зловещую лунку…
Заухал вдалеке над лесом филин.
Петька вздрогнул. По его лицу пробежала судорога, как будто он проснулся среди ночи в глубоком похмелье. Захотелось блевануть. Петька мотнул головой, стряхивая оцепенение.
А может, и не было ничего? Может, всё ему только показалось? Ведь он же современный человек и понимает, что такого в жизни не бывает, а бывает только в кино и в иностранных книжках. Такими историями пугают друг друга перед сном дети. Такой страшилкой хорошо припугнуть бабу-дуру, потому что, как показывает практика, они с перепугу лучше пялятся.
