Холод…
Тепло…
Усталость…
Время…
Время приходит…
Пора…
Дурман…
Щекотно…
Чешется…
Болит живот…
Хорошо!..
Ноги!..
Хорошо!..
Ноги стоят!..
Хорошо!..
Я испытываю удовольствие от того, что стоят ноги!..
Я… Я… Я думаю мозгом… Мозг в голове… У головы есть уши, через которые я слышу звуки Макрокосмоса… У головы есть нос, которым я чувствую запахи Макрокосмоса… У головы есть волосы для красоты… У головы есть глаза, чтобы различать красоту и уродство!.. Глаза!
Он открыл глаза и сказал вслух:
– У головы есть рот, который говорит о том, что у меня есть сердце для перекачивания крови, есть почки, есть печень, есть легкие, есть туловище, где всё это находится, и на туловище есть руки, ноги и половой орган. Мой рот служит для приема пищи, которая нужна мне, чтобы убить чувство голода. – Он слушал свой голос и голос ему нравился. Он огляделся.
Голый, на холодной земле, посреди поля. Ночь. Звезды в вышине. Полная луна.
Он сделал шаг. Еще один. Еще. Пошел.
Из-под куста выскочил заяц и побежал прочь, напуганный его приближением.
Он прыгнул, схватил зайца, разорвал его на две части и вонзил острые зубы в еще живую, теплую плоть. Кровь текла по подбородку. Он смеялся от восторга и удовольствия. Он съел зайца целиком, вместе со шкурой и костями. Он отер тыльной стороной руки с подбородка кровь зайца и зашагал вперед, туда, где на краю поля стоял замок.
Он уже дошел до края поля, когда завыла сирена и тревожный голос произнес:
– Ахтунг! Ахтунг!..
2
Он шел и думал, что жизнь, которая оказалось такой короткой и тяжелой, практически подходила к концу, он устал за нее, а помирать все-таки не хотелось, потому что почти ничего интересного не успел дед Семен получить от жизни.
Он остановился, вздохнул и сказал вслух:
– Эх!
И пошел дальше.
Родился дед Семен в этой же деревне, подрос, начал работать в колхозе, потом война, потом вернулся и думал, что теперь-то начнется жизнь… А она так и не началась. До пенсии дотянул, а жизни не почувствовал. Ну женился после войны на Нюрке… Нормальная, в общем, баба, не хуже, чем у других… Только родить никого не смогла… А так, всё как у людей – не лучше и не хуже… И обижаться вроде бы не на что… Однако почему-то было обидно деду Семену, что жизнь прошла как-то зря и неинтересно. Когда-то дед Семен собирался пойти работать в Уголовный Розыск, но Нюрка не пустила… Дед Семен вздохнул. Ему стало жаль, что он не смог тогда проявить характер. Если бы он устроился в УгРо, жизнь была бы куда как интереснее… Погони за бандитами, перестрелки, операции, слежка и всё такое. Вот это настоящая была бы жизнь! И если бы его даже убили на задании враги, он бы и умер, как герой, с удовольствием и сознанием – зачем он умирает, сознанием, что геройская жизнь прожита не зря и заканчивается очень интересно. Возможно, после его такой смерти, деревню
Единственное светлое пятно в жизни, которое дед вспоминал всегда с чувством, была война. Там Семен Абатуров впервые понял, что такое настоящая жизнь, всю ее полноту и остроту. Ему нравилось, что каждое мгновение на войне имеет смысл и может стать последним. Это чувство крайней опасности очень нравилось Семену Абатурову.
Однажды, уже в Германии, в самом конце войны, с дедом Семеном произошла странная история. Наши только что заняли город Фрайберг. И Семен с друзьями пошли прогуляться. Прогулки по вражескому городу тоже нравились Семену. Можно было неожиданно нарваться на затаившегося фрица или на что-нибудь заминированное фашистами. Конечно, не хотелось погибать в самом конце войны, но любопытство и бодрящее чувство опасности заставляли идти на риск. К тому же в захваченных городах было чем поживиться. А деду Семену очень хотелось привезти в
