всех видах. И глотал он ее с таким завидным аппетитом, что невольно вызывал зависть. И вдруг такая сцена. Тут уж было не до завтрака. Океанолог с недоумением уставился на Юханена. Один Иван Васильевич невозмутимо допил чай, вытер салфеткой рот и только после этого встал из-за стола.
— Пойдем, — он взял кибернетика за руку.
Тот покорно последовал за астроботаником. Через три часа Иван Васильевич появился в командорской рубке.
— Что с Яном Юханеном? — оживился Тарханов.
— Кибернетик болен.
— Этого не может быть! Я бы поверил, если бы вы сказали болен океанолог Кузьма Мочкаш. Но кибернетик, Ян Юхансн?
— Да, именно Ян Юханен.
— Что с ним?
— Очевидно, воздействие лучей бледно-зеленого дворца на кору головного мозга. Пока это предположительно. Придется исследовать весь организм Юханена. Лечение займет не менее месяца. Вас я тоже, пожалуй, подвергну обследованию.
— Но я чувствую себя великолепно.
— Посмотрим, — сказал астроботаник, вглядываясь в командора холодными, пронизывающими глазами исследователя. — Я этим шарам не особенно доверяю.
Вопреки мрачным предсказаниям астроботаника, инженер на четвертый день появился в обеденном салоне и с прежним аппетитом стал поглощать котлеты и салат из хлореллы. Иван Васильевич не нашел особых нарушений в его организме, разрешил работать в звездолете, но категорически запретил путешествие по Лории хотя бы в течение месяца. Сколько ни уговаривал его инженер, всегда уступчивый Иван Васильевич на этот раз был неумолим. Он умел быть твердым.
Настроение ученых поднялось. Готовились к поездкам в разные концы Лории, чтобы продолжить исследование планеты. Вновь в обеденном салоне искрился смех.
Первым отправился в путешествие океанолог. Кибернетик собрал ему великолепный аппарат «Орел и рыба». Кто дал машине такое название — неизвестно. Но она действительно в море плавала, как рыба, а в воздухе парила, как орел. Потом в трехмесячную поездку по планете отправились Тарханов и Антони Итон. Антони Итон, англичанин по национальности, — самый молчаливый член экспедиции. Перед отъездом Тарханов еще раз поговорил с Иваном Васильевичем: может ли он разрешить поездку по планете кибернетику. В ответ астроботаник коротко бросил:
— Нельзя!
Тарханов покидал звездолет с тяжелым сердцем. Он верил Ивану Васильевичу и все же считал, что лучшим лечением для инженера было бы движение, смена впечатлений. Но приказать врачу Тарханов не мог.
За два месяца Тарханов и Антони Итон изъездили тысячи километров по планете и собрали богатый научный материал. Но все это было не то, что они искали. В существовании на Лории высокоорганизованной цивилизации никто из землян не сомневался. И то, что здесь прошла, быть может, одна из самых страшных во Вселенной войн, тоже не вызывало сомнения. Ко времени, когда на Лорию прилетит комплексная экспедиция землян, ученые разберутся во всем и полностью разгадают зловещую тайну гибели жизни на планете. Пока же в распоряжении землян были только одни шары.
Но и они оставались загадкой.
В начале третьего месяца путешествия Тарханову и Итону, кажется, улыбнулось счастье. В южном полушарии среди безбрежных водных пространств они увидели остров, застроенный причудливыми зданиями. Ученые три раза пытались проникнуть на остров, но этого сделать не удалось — слишком велика была радиация: две тысячи рентген. Они пытались пробираться к острову с севера и юга, с запада и востока — радиация была всюду.
Связь со звездолетом была регулярная. Иван Васильевич два раза в день докладывал о жизни на базе. В первые дни он делал это охотно. Потом, очевидно, это наскучило ему. Как-то он ограничился кратким сообщением:
«У нас все в порядке, происшествий нет» и после этого два дня не выходил на связь. Тарханов и Итон терялись в догадках: что могло случиться? Они связались с Кузьмой Петровичем, но тот тоже ничего не мог сказать, только сообщил, что вчера он разговаривал с базой.
Уже по пути домой Иван Васильевич появился в эфире в неурочное время и сказал всего два слова: «Немедленно возвращайтесь». Пока летели, изрядно переволновались. Строили разные догадки.
Встретил их кибернетик. Он был в превосходном настроении. Что-то насвистывал. Помог поставить планетолет на место.
— А где же Иван Васильевич? — спросил Тарханов, когда они через час собрались за обеденным столом.
— Он арестован, — отчеканил кибернетик.
Тарханова поразило слово «арестован». Он не сразу понял его значение, поскольку на Земле оно давно вышло из лексикона.
— Что значит арестован? Насколько я понимаю, вы насильственно лишили астроботаника свободы?
— Именно насильственно. Я понял, что подчинить человека своей воле — один из способов проявления радости жизни.
Голос кибернетика звучал торжественно. Темно-синие глаза искрились.
— Звездолетчик, встань! — Голос Тарханова был резок и повелителен.
Лицо кибернетика перекосилось, он обхватил голову руками, плечи его вздрагивали; крупные капли пота блестели на лбу у корней волос. Казалось, какая-то невыносимая боль терзает его. Наконец он поднялся с места. Тарханов упорно смотрел на него. У кибернетика был отсутствующий взгляд. Он ничего не видел.
— Голова болит, — с трудом промолвил он, впадая в беспамятство.
— Найдите Ивана Васильевича, — распорядился Тарханов.
Антони Итон вышел. Кибернетик в кресле не шелохнулся. Голова его свесилась на грудь. Он весь как- то обмяк, могучие плечи ссутулились. В старинном фантастическом романе Тарханов читал о живом Океане, который материализовал память человека. Здесь было нечто похожее. Может быть, бледно-зеленый дворец, облучая какие-то участки мозга, воздействовал на психику человека и менял ее в нужном ему направлении? Но для чего?
Иван Васильевич, который больше суток просидел запертым у себя в каюте, с некоторым любопытством рассматривал кибернетика.
— Рассказывайте, — предложил Тарханов.
— Сначала займусь им. — Иван Васильевич взял кибернетика за руку, — Встань.
Тот сразу же вскочил.
— Иди за мной.
Кибернетик раздраженно сбросил руку Ивана Васильевича.
— Командор, мне надо добраться до каюты. Дай мне руку. Скоро все, пройдет. У меня было предчувствие… Да кет, вздор. Я сам не анаю, что говорю. Командор, помоги мне добраться до каюты.
— Пойдем, — сказал Иван Васильевич.
Когда за ним закрылась дверь, Тарханов обратился к астрофизику:
— Что вы думаете обо всем этом, Антони?
— Я должен подвергнуть себя облучению.
— Зачем?
— Чтобы ответить на ваш вопрос!
— Не разрешаю.
— Значит, я не могу ответить на ваш вопрос.
Иван Васильевич вернулся через полчаса.
— Антони Итон хочет подвергнуться облучению. Как вы это находите, Иван Васильевич?
Астроботаник как-то странно посмотрел на Тарханова и тихо сказал:
