Александр Петрович проживает в поселке Олимпийского конного завода Малахово-на-Дону. Нехотя поужинав, Лунь вызвал Ирму Соболеву.
— Немедленно ко мне, — настойчиво потребовала она. — С тобой хочет поговорить отец.
Лунь насторожился. Для чего он понадобился Председателю Совета Солнца? Наверное, речь пойдет о его полете к Лории?
Он поехал к Соболевым без особой охоты, несколько озадаченный неожиданным приглашением.
— Пойдем. Папа ждет, — встретила его Ирма.
Они поднялись на второй этаж. Ирма оставила его одного. Дверь бесшумно открылась. Лунь очутился в просторном кабинете. Напротив дверей висела объемная схема Солнечной системы. За нею — широкий письменный стол, за которым в глубоком кресле сидел академик Соболев. Он поднялся при появлении Луня. Это был высокий худощавый человек с черными, коротко стриженными волосами и тяжелым, энергичным, насмешливым лицом, дышавшим, на первый взгляд, могучей жизненной силой. Он молча показал Луню на кресло.
Беседа между ними завязывалась трудно, — обе стороны как бы изучали друг друга. Игнат Лунь никогда не знал за собой робости или застенчивости; не испытывал он смущения и перед этим могучим стариком. Может быть, это спокойствие Игната импонировало профессору. Вопросы, которые он задавал космонавту, как бы проверяя свои мысли, становились мягче. Книга Эллиота? Соболев не только читал ее, но и консультировал. Великолепная книга. А мнение молодого коллеги? Плохая книга? Человек вышел во Вселенную не для того, чтобы замкнуться в Солнечной системе?
По мере того как говорил Лунь, лицо Соболева принимало все более ироническое выражение. Не собирается ли молодой звездолетчик переквалифицироваться в философа? Нет? Это очень приятно. Быть может, молодой коллега точнее ответит, зачем человек вышел во Вселенную? Познать и переделать ее. Разумно, очень разумно. А с чего следует начать переделку Вселенной? Он, более старший по возрасту, считает, что следует начать с Солнечной системы. Разве молодой коллега против этого? Нет? Очень приятно, что взгляды землян двух поколений сходятся. Старшее поколение считает, что лучше заняться практической работой по переделке Вселенной, чем гоняться за призрачной, несуществующей инопланетной цивилизацией. Не пора ли вплотную заняться осуществлением идей Тарханова о диффузных цивилизациях?
Соболев широкими мазками крупного ученого рисовал будущее Солнечной системы и ближайших к Солнцу звезд. Он говорил как инженер, который видит свой проект в деталях. А детали плотно пригонялись одна к другой, и каждая сверкала всеми своими гранями.
— Нам нужны не просто талантливые люди, — говорил Соболев. — Нам нужны великие организаторы. И чем больше великих организаторов, тем быстрее мы достигнем цели. — Соболев вздохнул и опустил голову на грудь. — К сожалению, великие организаторы часто стремятся за пределы Солнечной системы и часто остаются там…
— Председатель, вы хотите сказать…
— Да, да, — перебил Луня Соболев. — Вы меня правильно поняли. Я предлагаю вам должность начальника комплексной экспедиции на Юпитер. Когда-то очень давно, в далекие молодые годы, я мечтал о преобразовании этой гигантской планеты. Там многое сделано. Физикой Юпитера, например, занимался такой выдающийся ученый, как Антони Итон — один из спутников Ритмина Тарханова. Юпитер посетили десятки экспедиций. Теперь создана подлинно научная основа для переделки Юпитера, — моя мечта получила как бы реальный фундамент. Свою мечту я отдаю вам. Вы молоды, талантливы, у вас опыт, и я верю, вы покорите Юпитер.
Предложение было настолько неожиданным, что Лунь не, сразу нашелся, что ответить. Оно было заманчиво до головокружения.
— Ваша мечта прекрасна, Председатель. Но… не надо свою мечту дарить другому.
— Я стар, звездолетчик.
— А как же с моей мечтой? Кому же я ее подарю? — невольно вырвалось у Луня, и он покраснел под ироническим взглядом Соболева. Лунь понял этот взгляд. — Очевидно, Председатель считает, что у меня нет мечты?
— Почему же? — усмехнулся Соболев. — Я даже наверняка знаю, о чем вы мечтаете. Это все та же старая мечта о встрече с инопланетной цивилизацией. Разве не так?
Лунь кивнул головой.
— Бредни, молодой человек. — Старик даже не дал себе труда выслушать Луня. — Мы больше не можем позволить, чтобы выдающиеся люди Земли продолжали гоняться за призраками инопланетных цивилизаций. Слишком многие из них не возвращаются на родную планету, — с горечью добавил Соболев. — Почему-то кое-кто считает это вполне нормальным явлением. Академик Тарханов был одним из выдающихся умов последних времен. А где он? Пропал без вести. Кто же в этом виноват? Прожектеры! Звездолетчик Каштанов заявил журналистам перед стартом, что он летит в космос за невестой…
Каштанов, однокашник Луня по институту, невысокий, очень изящный, с открытым обаятельным мужественным лицом, был большим шутником и заводилой многих веселых забав. И, конечно же, про космическую невесту говорил он шутя, чтобы скрыть свое волнение на старте. Это ясно, как дважды два. Неужели академик Соболев не понял его шутки? Лунь внимательно посмотрел на академика. Тот продолжал говорить. Старческое брюзжание и усталость чувствовались в его голосе. Лунь, с его душевным здоровьем, не понимал этой резкой смены настроений, он только смутно чувствовал, что человеку, который сидит перед ним, уже в тягость и собственные мечты, и обязанности Председателя. Но тут же Лунь должен был признаться, что он совершенно не знает Соболева. Тот легко поднялся с кресла и заходил по кабинету. Походка была легкая, пружинистая, как у хорошо тренированного спортсмена.
— Не каждый так легко расстается со своей мечтой. — Соболев остановился у модели Солнечной системы. Легкая тень пробежала по его лицу. Он достал из стенного шкауа бутылку вина. — Вы извините, но я разволновался… Давайте выпьем за мою мечту, за мой Юпитер.
Лунь взял в руки фужер с янтарным вином, отпил глоток, осторожно поставил фужер рядом с бутылкой и сказал:
— Дерзновенна ваша мечта, Председатель. Но я должен подумать, прежде чем осуществить мечту другого, даже пусть великого человека. Для моих плеч Юпитер, пожалуй, слишком большая ноша.
— Я не тороплю, звездолетчик. Как только закончатся испытания лайнеров со звездолитовыми корпусами, мы сразу полетим на Юпитер и на месте уточним план штурма этой планеты.
«Он неохотно расстается со своей мечтой, — отметил Лунь. — А нужна ли она мне? Почему он не спросил меня об этом?»
— А до этого, — продолжал Соболев, — я приглашаю вас на солнечную регату. Мы с Ирмой летим на Олимпийскую планету.
Спорт на Земле стал неотъемлемой частью быта. Каждый лицей, каждый институт и университет, каждый микрогород имели спортивные комплексы. Спартакиада Планеты, которая проводилась раз в два года, превращалась в грандиозный праздник миллионов землян. Олимпийские игры привлекали выдающихся спортсменов. Их проводили на искусственной планете, построенной на высоте трехсот пятидесяти километров над Землей. Олимпийская планета — одно из величайших сооружений эпохи. В районе Олимпийской планеты проводилась и солнечная регата гонки космических яхт.
— К сожалению, я плохой яхтсмен, — сказал Лунь, поднял фужер и отпил глоток. — К сожалению, плохой…
— Не может быть, — удивился Соболев. — Это не похоже на звездолетчика. Чем же вы увлекаетесь?
— Коньки и плавание.
— Результаты?
— Коньки — пятисотка тридцать пять и три десятых секунды.
— О! — воскликнул Соболев. — Это почти рекорд Планеты! Лучшее мое достижение — сорок секунд. Моя стихия — солнечная регата. Я по сей день в числе сильнейших космических яхтсменов. Нынче молодежь постарается оттеснить нас, стариков, на задворки, но мы еще посмотрим. Сдаваться нам еще рано.
Вошла Ирма с молодым человеком. Лунь сразу узнал Эллиота. Молодой ученый держал себя в кабинете Соболева как дома, и Лунь понял, что отношения академика и Эллиота были налажены давно и
