моральной компенсации за пережитое! – И далась ей эта моральная компенсация! Научил на свою голову!
Наверное, по сравнению с повседневной жизнью в деревне ярмарка действительно была неплохим развлечением, но только не по моим меркам. Эх, не видели они настоящих развлечений! Вот, бывало, в заведении старика Бахуса… Да ладно, что там говорить! Будем довольствоваться тем, что есть. Итак, все развлечение заключалось в шумном базаре, нескольких допотопных аттракционах да еще в выступлении бродячего цирка. Впрочем, не буду привередничать! Эльзе понравилось, ну и ладушки! Боня, хотя и вышагивал сначала с таким лицом, будто у него случилось какое-то большое горе, понемногу тоже разошелся и перестал смотреть букой «на всю эту мирскую суету». Для него-то все это было и вовсе в новинку.
Эльза оказалась права. Здесь толкалось столько народу всех сословий и возрастов, что моя парочка совершенно затерялась в разношерстной толпе. Девушка тащила растерянного монаха за руку, чтобы часом не потерялся, и он против этого совершенно не возражал (а ведь еще недавно и прикоснуться к себе не давал! Все-таки перевоспитывается помаленьку!). А вот мне приходилось довольно туго. Как я уже неоднократно подчеркивал, для людей я невидим. А попробуйте-ка, будучи невидимкой, продираться сквозь толпу! Конечно, можно немножко полетать, но с земной силой тяжести это довольно утомительно, а силы, как я предчувствовал, в этот день должны были мне еще пригодиться.
Когда мне наступили на ногу в первый раз, я совершенно некстати прорычал: «Смотри, куда прешь!» Это было абсолютно несправедливо по отношению к увальню, который отдавил мне ногу. Но знаете, как больно: в нем килограммов сто, не меньше. Детина еще долго озирался по сторонам, тяжело ворочая мозгами и пытаясь сообразить, на что он такое наткнулся и кто его обругал. К счастью, никакой тревоги поднимать не стал. А впрочем, сказал бы, что ему голоса чудятся, засмеяли бы. В лучшем случае.
Во второй раз я стиснул зубы и стерпел. Потом едва увернулся от лошади, на которой ехал какой-то надутый господин… В общем, у меня хватало своих забот, и я как-то упустил из виду мою парочку. И, конечно, напрасно.
И среди людей, и среди демонов встречаются такие индивидуумы, которых хлебом не корми, дай только влипнуть в какую-нибудь историю. Притягивают они их, что ли? Боня как раз из их числа. А в таком многолюдном месте, как ярмарка, да еще с непривычки, пара-тройка неприятностей для них минимум. Впрочем, монашек был готов его многократно перекрыть.
Для начала внимание нашего противника суетных мирских развлечений привлекла труппа бродячих артистов. Пока выступал канатоходец, а потом – дрессированные собачки, все шло хорошо. Боня смотрел на них, разинув рот, и громко аплодировал. Но когда на подмостки вышел фокусник, нашего монаха проняло.
Для начала артист разрезал веревку и дал всем убедиться, что она осталась целой. Ничего особенного, это любой фокусник сделает. Даже я в детстве освоил этот нехитрый трюк (правда, получалось с переменным успехом). Боня смотрел во все глаза, ничего не понимая, а потом принялся креститься. Это должно было насторожить нас с Эльзой (следовало, конечно, сразу увести его подальше), но мы и сами немного увлеклись представлением.
Фокусник между тем стал извлекать из шляпы длинную-длинную ленту. Монашек долго смотрел на нее, прикидывал что-то в уме, а потом вдруг заявил, что такая длинная лента не может помещаться в такой маленькой шляпе. Кто бы сомневался! Я не понимаю, он что, хотел, чтобы из шляпы достали обычный предмет? И в чем тогда прикол? Стоящие рядом засмеялись, и насупленный Боня продолжал смотреть представление со все возрастающим напряжением. Эльза, почуявшая грядущие неприятности, стала дергать его за рукав, но нашего упрямца теперь не оторвала бы от помоста даже рота солдат.
Затем артист показал пустую шляпу (почуяв потеху, он сунул ее Боне под самый нос, чтобы тот мог убедиться, что там ничего нет), поставил ее на столик и накрыл какой-то тряпкой. Он проделал обычные в таких случаях телодвижения, различные пассы и прочую дребедень, а потом, резко дунув, сдернул покрывало. На глазах у изумленной публики из шляпы вылетел голубь. Это было уже чересчур.
– Это явное колдовство! – во всеуслышание заявил Боня. – Я думаю, в шляпе скрывается какой-то демон! – Он хоть бы размеры прикинул. Ленты там, видите ли, не поместятся, а демон – пожалуйста!
– Бонечка! Пойдем отсюда! Это просто ловкость рук, фокусы, – пыталась образумить его Эльза, но наш «демонолог» уже закусил удила.
В толпе послышался громкий смех, пересыпаемый обидными для монаха шутками. Конечно, к демонам здесь отношение серьезное, но даже самый тупой инквизитор не стал бы искать их присутствие в обычных фокусах. Если, конечно, он не провел всю жизнь в монастыре за чтением дурацких талмудов, где трактуются вещи, в которых авторы ни фига не смыслят!
– Представление посмотрел отец настоятель Старобонифатьевского монастыря. И одобрил как совершенно безвредное! – серьезно сказал фокусник и нехорошо поглядел на монаха. Я его понимал: времена такие, что недолго и на костер угодить. Самое интересное, что он упомянул старого козла. Значит, наш знакомый по-всякому развлекаться любит! А еще монах называется!
– Этот отец настоятель… – начал было Боня, собираясь, как видно, разродиться обличительной тирадой, но получил такой тычок в бока с двух сторон, от меня и от Эльзы, что у него перехватило дыхание.
– Не угодно ли будет высокочтимому господину… – фокусник поклонился, – подняться сюда и лично убедиться, что все происходящее здесь не более чем игра?
– Угодно! – вскричал разобиженный на весь белый свет Боня, придя в себя, и под смех и улюлюканье собравшихся неуклюже влез на помост. Удержать его мы были не в силах.
– Не соблаговолит ли высокочтимый господин дать мне на время одну маленькую монетку? – поинтересовался фокусник. Он говорил приторно-вежливым тоном, не давая никакого повода к обиде, однако его фразы звучали совершенно издевательски к немалой потехе публики.
– Соблаговолю! – Похоже, наш монашек воспринимал все всерьез. Ох, что же ты делаешь, дубина?! Боня выудил свой огромный кошель и важно протянул фокуснику монету. Ну все, теперь все воры на ярмарке будут охотиться за этим олухом! Зрители вот притихли.
– Один момент! – Артист сумел скрыть удивление и принял монету из Бониных рук. – Теперь смотрите внимательно. – Он проделал несколько несложных пассов. – Эйн! Цвей! Дрей! Монета исчезла! – Фокусник протянул монаху чистые руки. – Где же она?
– Ты ее куда-то спрятал! – догадался Боня. – Если ты думаешь, что у меня можно так просто украсть золотой… – Он угрожающе посмотрел на иллюзиониста.
– Ни в коем разе, благородный господин! – всплеснул руками фокусник. – Я смею предположить, что монетка находится у высокочтимого господина, и он просто запамятовал, куда ее положил!
– Да что ты несешь?! – взвился Боня.
– Если господин и почтеннейшая публика не против, я готов это проверить! – заявил артист и, не дожидаясь согласия ошарашенного монаха, выудил монету у него из-за уха. – Вот монета! Странно, что такой уважаемый человек держал ее в столь неподобающем месте!
Публика заходилась от восторга, а на Боню было жалко смотреть. «Это как же! Ее там не было!» – растерянно бормотал он. Но безжалостный фокусник еще не закончил разбираться с неразумным обвинителем.
– Досточтимый господин, разумеется по рассеянности, забрал и вещь, принадлежащую мне, бедному артисту! – горестно воскликнул он. – Но, конечно, у меня и в мыслях нет обвинять его в краже. Это обычная рассеянность!
На Боню напал ступор. Он только тяжело дышал и силился хоть что-то произнести, но из горла раздавались только булькающие звуки. Фокусник между тем взмахнул руками и ловко вытащил из кармана Бониного камзола длинную ленту.
– О господи! – Боня принялся истово креститься. – Колдовство! У меня не было этой ленты! – закричал он на всю площадь, к большому удовольствию собравшихся.
– Если здесь замешано колдовство, – все с той же льстивой учтивостью заявил фокусник, – то почтенный господин в нем замешан не меньше, чем я. Иначе откуда бы у него взялись предметы, принадлежащие бедному артисту?
– Это все мой демон! – воскликнул Боня. Ну конечно, чуть что, так Люцифуг виноват! К счастью, его
