Она — сибилла в храме.Любовь их, как цветок,горела розами в закатном фимиаме.Под дугами его бровейсияли взглядыпламенно-святые.Струились завитки кудрей —вина каскадыпенно-золотые.Как облачко, закрывшее лазурь,с пролетами лазурии с пепельной каймой —предтеча бурь —ее лицо, застывшее без бури,волос омытое волной.Сквозь грозыи напастистремились, и была в чертах печальныхнега.Из багряницы роз многострадальныхстраститворили розыснега.К потокам Стикса приближались.Их ветер нежил, белыми шелкамивея, —розовые зори просветлялисьжемчугами —умирали, ласково бледнея.2На башнях дальних облаковложились мягко аметисты.У каменистых береговчелнок качался золотистый.Диск солнца грузно ниспадал,меж тем как плакала сибилла.Средь изумрудов мягко стлалстолбы червонные берилла.Он ей сказал: «Любовью смертьи смертью страсти победивший,я уплыву, и вновь на твердьсойду, как бог, свой лик явивший».Сибилла грустно замерла,откинув пепельный свой локон.И ей надел поверх челаиз бледных ландышей венок он.Но что их грусть перед судьбой!Подул зефир, надулся парус,помчался челн и за собойрассыпал огневой стеклярус.3Тянулись дни. Он плыл и плыл.От берегов далеких Стикса,всплывая тихо, месяц стылобломком матовым оникса.Чертя причудливый узор,лазурью нежною сквозилистрекозы бледные. И взорхрустальным кружевом повили.Вспенял крылатый, легкий челнводоворот фонтанно-белый.То здесь, то там средь ясных волнкачался лебедь онемелый.И пряди длинные кудрей,и бледно-пепельные складкиего плаща среди зыбейкрутил в пространствах ветер шаткий.
