Шесть букв

Полковник Чаудхари, усевшийся за столик рядом с их койками, задумчиво рассматривал на экране компьютера видеозапись только что совершенного морпехами перехвата детектива и Кристы на крыше университетского корпуса. В момент, когда камера самолета-дрона, который фиксировал операцию во всех деталях, показала лобовое стекло гибрида с кровавыми символами, выведенными рукой детектива, полковник встрепенулся, остановил запись и стал всматриваться в экран, надеясь разобрать написанное. Манипуляции с улучшением качества изображения особо не помогли, и тогда он резко крикнул что-то медикам, возившимся с Кристой и Сато. Те засуетились, втыкая новые шприцы в капельницу Сато.

Спустя полчаса, когда Сато снова уснул, Чаудхари, вздохнув, выписал на листке шесть букв в такой последовательности:

R-E-E-M-F-A.

Что-то, по-видимому, не сходилось. Полковник зачеркнул буквы, потом написал их снова в другой последовательности, зачеркнул, снова написал… Какое-то время он сосредоточенно молчал, затем пробормотал: «Черт возьми, Хольмгрен… Как невовремя!» – и добавил в начало цепочки из шести символов седьмой – «I».

Букву, которой обозначают изолейцин, одну из основных аминокислот, сказала Криста.

Хольмгрен был близок к раскрытию структуры противоядия. Очень близок. Но он тоже исходил из того, что контр-ингибитор включает в себя шесть аминокислот. Не семь. И хотя он почти угадал последовательность соединения аминокислот, мощность синтезированного им противоядия была невысока…

Зеленая субстанция, переданная Джереми для сына и Наоми, была наверняка более сильным противоядием, чем синтезированное Хольмгреном с помощью Бабура вещество. Хольмгрен очень рассчитывал просмотреть запись Джереми Слоана…

Но с гибелью Наоми эта ниточка оборвалась для него окончательно.

Вот что, по мнению Кристы, сыграло важную роль во всей истории. Если бы не проницательность Чаудхари, который сообразил, что восклициательный знак на деле – буква I, что циклическое соединение состоит не из шести, а из семи аминокислот, – людей в результате погибло бы куда больше…

Когда Сато увидел букву I, вырезанную на груди Титуса вместе с симвлоами других шести аминокислот, он принял ее за восклицательный знак…

… «Eremfa», новое лекарство, выведенное с подачи Чаудхари в лаборатории СРДЕК на Оклендской базе, было тиражировано в рекордно короткие сроки, за сорок восемь часов – и все равно свыше двухсот шестидесяти тысяч жителей Сан Франа, которые не получили его ко времени начала необратимых патологических изменений в печени, вызванных отравлением наркотиком- бунтарем, умерли.

Церемония официального захоронения жертв эпидемии потрясла страну. Ее показывали по основным каналам тридивидения в течение всего вечера.

У Сато не было сил смотреть похороны. Которую уже ночь тени Слоанов, Титуса, Хольмгрена не давали ему покоя.

Шрум безмолвно стоял в ногах ворочающегося без сна Сато, колыхая отвратительными узлами выпростанных кишок…

Хуже всего было с Наоми.

Она не оставляла Майкла даже днем. Глаза темной воды, напитанные болью, прожигали его мозг, а запекшиеся от муки губы безостановочно шептали что-то нежное и в то же время презрительно- обидное.

И рвало душу то, что запах хризантем теперь преследовал его безостановочно.

Поднявшись с кровати, Майкл прошаркал в коридор. Проведя первичную обработку Сато и Кристы в армейском госпитале, Чаудхари распорядился переправить их обоих в госпиталь Лагуна Хонда, в центре города. Госпиталь уже привели в порядок, и лишь гигантские фанерные щиты, временно установленные вместо выбитых вестибюльных стекол, напоминали о том штурме, который Сато и Криста видели с воздуха. После того, как Сато очнулся, Кристу перевели в отдельную палату, чем был предельно доволен Флэшбэнг, но что совсем не радовало Майкла: его мертвецы теперь прочно окопались в палате.

Сейчас Сато плелся к Кристе, надеясь, что разговор с ней утихомирит ноющую душу.

Более двусот шестидесяти тысяч жизней было отнято упрямыми микроскопическими тварями, производными зловещего Голема, когда-то любовно выпестованного для благих, казалось бы, целей…

Но все имеет свой конец.

Туча, унесшая огромное количество спор за пределы города, была перехвачена еще до того, как дождь спор выпал на землю. Ее уничтожили над заливом, на полпути к Аламеде, применив новый вид химического оружия, дорогую игрушку для утехи Уолдена и иже с ним.

Планеры-дроны тихо скользили над заливом, педантично-точно развешивая в туче теллуридно- таллиевые дымовые шашки на парашютах. Споры погибли, и «химический» дождь, выпавший в Аламеде, не принес никакого вреда пустующим зданиям города – всех жителей заблаговременно эвакуировали… Последние небольшие колонии фузариума в городе были тщательно выскоблены дезактивирующими растворами: армейские спецотряды биозащиты скрупулезно, ярд за ярдом, прочесали весь полуостров.

Грузовые дирижабли сноровисто увезли походные военные госпитали.

Сан Фран соорудил себе новую свалку, а старую, всю в белесых потеках пережженного магния, по приказу мэрии стыдливо залили пенобетоном. Муниципально-подрядная компания по сбору мусора тихо прекратила свое существование, на смену ей пришла новая контора.

Пентагон отстегнул Университету некую солидную сумму вроде бы как в виде компенсации за сгоревший корпус, но, по слухам, вояки просто заткнули ученым глотки.

То, что осталось от Келли, похоронили в запаянному гробу на Арлингтонском кладбище в Вашингтоне – со всеми почестями, полагающимися герою-агенту, отдавшему жизнь на поприще борьбы за свободу демократии.

Дело Слоана в ФБР аккуратно спустили на тормозах.

Адреналин напряжения иссяк.

Пора расставаться.

Спаситель Сан Франа, опираясь на стену, по-стариковски осторожно ковылял к палате Кристы.

Несколько дней после возвращения к жизни Майкл все еще пытался анализировать происшедшее, теребил Барлоу звонками, приставал к Кристе с расспросами о Хольмгрене. Она наглухо замыкалась, угрюмо сдвинув брови. В итоге Сато смирился с тем, что ему не удастся найти концов. После нескольких маловразумительных бесед с Чаудхари, который был скользким, как угорь, детектив осознал, что Уолден тоже не был вершиной пирамиды; может быть, был близок к ней, но все же…

Однако изворотливый Чаудхари открыл Сато тайну появления «Кассио» на городской свалке – скорее всего, в благодарность (или в обмен?) на разгадку секрета шести букв. В один из вечеров он подвел все еще шатающегося от болезни детектива к окну и указал рукой на восток, в сторону залива.

– Вам никогда не доводилось бывать на верфях Хантерс Пойнт, на окраине нынешней свалки?

Сато кивнул головой. Еще бы. Он вспомнил вспышки рвущихся бомб, и чувство тогдашней роковой беспомощности снова окатило мозг.

– Мало кто знает, что верфи в свою бытность сообщались с Оклендской базой ВМС – под проливом – двумя потайными тоннелями, по которым ходили составы, перевозящие вооружение и бронелисты с базы на верфи…

Сато застыл соляным столбом. Некоторое время он обдумывал сказанное полковником. Тот терпеливо ждал. Наконец детектив понял, зачем Чаудхари сказал об этом. На время Сато позабыл о боли в животе, о дрожащих от слабости ногах… В нем проснулся азарт сыщика, но Чаудхари так же хладнокровно погасил его, сказав:

– Не ломайте себе голову, Сато. Это – максимум того, что я могу вам сказать. Никого не интересует, переселился ли гриб по туннелям на свалку самостоятельно, в силу тупой человеческой халатности, или ему помогли … Политика – странноватая вещь, знаете ли. Кто знает, случилось ли что- нибудь в этом роде, если бы не сооблазн Сан Франа отколоться… Впрочем, я и так