девчонка не довела все до конца – будто нарочно нарывалась на скандал… Пасхальную тему надо было доработать немедленно, а материал про слетающих с катушек дедков и бабушек придется отложить до после Пасхи – как-то не вяжется такое с благостным пасхальным настроением. К тому же Андрей обнаружил комментарий психиатра, добытый Оксаной. Вместе с его собственным материалом образовался хороший разворот – «Весеннее обострение».
Андрей собрал всех психов в один файл и отправил Бороде с припиской: «Построите всех, Михал Юрич? Заранее благодарен.
Зазвонил городской телефон.
– Андрюшик, а я щечек из кислой капусты наварила, – послышался голосок Анны.
– Да ладно, – будто бы не поверил он.
– Правда. Придешь? А мы покажем, как за мамин пальчик держаться научились.
«Вот такая у меня теперь жизнь», – подумал Андрей, проходя мимо Вали и показывая пальцем в потолок – «я к себе».
– Привет передавай – всем троим.
Эта новая жизнь, кажется, вошла в привычную колею. Анна, когда он приходил с работы, демонстрировала ему достижения близнецов, хотя каждый преуспевал в своем. Маняша быстро выучилась открывать глазки. Ванятка в основном наедал пузо, а когда однажды Андрей, щелкнув его по выпиравшей округлости, сказал: «Ну и разъелся же ты, братан!» – разразился таким обиженным ревом, что с кухни прибежала Анна, долго мальца утешала и не разговаривала с Андреем до следующего утра.
Со второй медвежьей охоты Андрей привез добычу – пару трехлитровых банок солнечно- желтого, засахарившегося меда. Его утешили, сказали, что засахариться может только настоящий, насквозь натуральный медок.
А обнаглевших медведей от пасеки и деревни удалось отвадить – специалист-медвовед Потапов продал терпящим от разбоев какое-то средство, кое требовалось по мере надобности разбрызгивать по периметру охраняемой от захватчиков территории.
– Это мое ноу-хау, – ответил Потапов на вопрос Андрея. – Состав – коммерческая тайна.
– Ну, Михал Михалыч, я параллельное производство налаживать однозначно не буду, – усмехнулся Андрей, радуясь, что они выехали на асфальт и машину перестало мотать по метровой глубины колеям сельской грунтовки. – Вы мне просто про механизм воздействия расскажите. Это же вам бесплатная реклама.
– А, да… Так можно. Это имитация запаха крупного самца – как он сам метит свою территорию. Молодняк отпугивает надежно – не полезут, побоятся получить лапой по загривку.
В голосе Потапова слышались несвойственные ему нотки смущения.
– И какой процент надежности у этого самецкого «одеколона»?
– Ну, семьдесят-восемьдесят.
– А на кого падают оставшиеся проценты? – едва сдерживая ехидство, продолжал допытываться Андрей.
– Ох, и настырный ты парень, Андрюха! – покачал головой Потапов, прибавляя на асфальте скорости.
– Работа такая, Михал Михалыч! Так что там с процентами? Поконкретней!
– Самок течных он привлечь может, – неохотно, чуть хрипло сообщил Потапов.
– Ка-во-о?! – прыснул Андрей. – Больше конкретики, больше!
– Самок, медведиц то есть… Если в окрестностях есть самки без детенышей, которым приперло беременеть…
«Ох, слова-то какие! Весенняя песнь!»
– … то их эти метки могут привлечь. Но они в этот период для людей не опасные! Не агрессивные. Даже наоборот – аппетит теряют. Им бы только…
– Ага, все понял! Улет!.. А… на женщин этот медвежий дух никак не действует? Не проверяли?
– А тебе-то зачем? – довольно усмехнулся Потапов. – Ты ж говоришь, семья у тебя хорошая, близняшки народились.
– Ну, это на будущее… Мало ли… Может, из близких кому-то помочь придется.
– А ты их мне подгоняй – отолью канистру-другую! Только чур – ответственность на тебе!
– Ладно, лишь бы помогло!
Так, балаболя на грани благопристойности, они добрались до медвежьего заповедника. Андрей пересел в свою машину и укатил домой, где не был три дня.
Прошла Пасха, настоящая. Как по сценарию, всю субботу лил дождь, а к утру развиднелось. Анна повздыхала, что не может пойти ко всенощной, но куда деться от детишек?
Разворот «Весеннее обострение» про обуявшую подмосковных ветеранов темную душевную смуту вызвал бурю эмоций. Читатели, будто в эпоху развитого социализма, письменно благодарили «дорогую редакцию» за своевременно поднятую проблему и охотно рассказывали о соседях и родственниках, по которым навзрыд плакал местный психдиспансер. Правда, на судьбы самих героев публикаций это никак не повлияло. И ревнивец, неверная супруга которого уже вышла из больницы и, надо полагать, в отсутствие неусыпного мужнина надзора с утроенной энергией принялась за разврат, и старушка, заказавшая зятька, сидели в СИЗО в ожидании решения собственной участи. Обоих, кстати, признали вменяемыми, но суда, скорого и справедливого, все не было.
– А! – махнул рукой Стасик на предложение Андрея пойти и разобраться в причине задержки. – Начальство пошлет – я, конечно, пойду, но я и так знаю, в чем там дело.
– И в чем? – поинтересовался Андрей.
– А подержат обоих годик-полтора, пока родные, которых дедки гнобили, от них отдохнут, потом дадут обоим по условному сроку – как раз по тому, который они отсидели, и распустят по домам помирать. Вот и весь сказ. Хочешь, поспорим?
– Не хочу. Противно. Но ответственность за страницу криминала с тебя никто не снимал.
– А я что? Я сделаю. Человек по натуре порочен, преступен и низок. Значит, работа у меня будет все- гы-да-а!
– Утешил, Стас, нечего сказать! – недовольно фыркнула Ксанка.
– А ты, Оксаночка, не огорчайся, – едко заметил Стасик. – Сексуально вожделеть люди тоже будут всегда. И ты – на этой теме конкретно – без куска хлеба не останешься.
– В нашей газете сексуальные темы не муссируются, – заметил Андрей. – Оксана ведет руб рику «Перейдем на личности», и, кстати, очень удачно.
Андрей выразительно посмотрел на тихо просидевшую все планерку Маргариту.
– Что у нас имеется по письмам читателей, Рита?
– Ну, так… Жалобы на маленькие пенсии и высокие цены, – пожала плечами Марго. – Текучка. Трэш. Ничего интересного.
– У меня складывается впечатление, что некоторые наши любители-внештатники плодовитее, чем профессионалы на окладе, – произнес Андрей веско.
В кабинете повисло напряженное молчание. Даже Стас и Костик придержали обычное остроумие.
– Нет? Я не прав? – подтолкнул ситуацию Андрей.
Марго, не поднимая глаз от полированной столешницы, начала потихоньку потягивать носом.
– В чем дело, Маргарита? Что за творческий застой? И когда он закончится?
Девушка, уже откровенно всхлипывая, вскочила из-за стола и выбежала из кабинета. Коллеги, проводив ее ошалелыми взглядами, повернулись к Андрею.
– Так, я чего-то не понимаю… Я что – излишне требователен? Груб, авторитарен?
– Да нет, – нерешительно ответила за всех Валя. – Просто у Риты проблемы. Личные.
– Вам, Валентина Николаевна, – устало вздохнув, произнес Андрей, – лучше других известно мое отношение к влиянию личных проблем на работу. Мне в свое время никакие личные проблемы не мешали давать полторы-две полосы в неделю. С битой мордой, случалось, ходил – не припоминаете? И вообще, работа – лучший антидепрессант. Я не прав?
Валя пожала плечами и ничего не ответила.
– Ну, Андрей Викторович, неправомерно сравнивать себя со слабой девушкой, – не слишком уверенно
