шуганула! – Евгения сокрушенно покрутила головой. – Они как воробушки – фрррь! – и разлетелись.
– Не от хорошей жизни все это. А вас продавщица как-нибудь отблагодарила? Хоть деревянной лопаткой для сковороды?
– Смеетесь, Олимпиада? – Евгения сама прыснула в ладошку. – На словах – конечно! Это да… Очень мне благодарна была.
Они помолчали, Евгения исподтишка осмотрела комнату.
– Я б действительно к вам переехала, а свою квартиренку сдала бы хоть тысяч за двадцать пять, но… У меня в ней еще две девочки разновозрастные проживают, и сюда их тащить не резон.
– Это понятно. А какие вы сейчас телодвижения в сторону трудоустройства делаете? Сейчас главное на мошенников не нарваться.
– Уже нарвалась! – махнула рукой Евгения. – Вот, поглядите – я такое решила сохранить для истории. Это же просто кое-что!
Евгения прорылась в сумочке и протянула Липе листок с заголовком «Анкета-тест», плотно уписаный мелким текстом.
«Ох, что-то до боли знакомое!»
– Такие вопросы: «Ваше здоровье – опишите подробно». Вы представляете, сколько надо писать? А тут полстроки свободной всего!
– А вот и неправда, Женечка. Это болезни надо долго описывать, а здоровье либо есть, либо нет. Вы, простите, кто по специальности?
– Педагог. География – неходовой товар.
– Вот, вы человек пространственный, горы-долины. А тут закавыки языковые систематически навешаны. Надо было написать: «Здоровье есть!»
– Да?! – округлила глаза Евгения. – Не догадалась… Вот еще вопросик: «Что лучше для женщины – много дешевой одежды или немного, но дорогой? Подчеркните приемлемое для вас соотношение 50/50, 30/70…» Вот что они хотели от меня?
– Наверное, хотели понять, намерены ли вы пахать с утра до вечера, чтоб заработать деньги на шмотки. Я б зачеркнула все и написала: «500 % дорогой одежды»… Вот хороший вопрос: «Если ваш шеф сказал вам, что вы дурак и бездельник, что вы ему ответите?»
– А что здесь можно ответить? Обижусь, заплачу и уйду.
– Вы действительно душечка, Женя… Надо написать – «Каков поп, таков и приход»! Или так – «Бачилы очи, шо куповалы»!
– Ой, ой, погодите, я запишу! – захлопала в ладоши Евгения.
Они еще долго сидели, хохоча даже не столько над дурацкими вопросами, обнаруживавшими претензии составителя на интеллектуальный изыск, сколько собственному немудрящему остроумию. Потом Женю, вошедшую во вкус заочного словесного препирательства, начало поджимать время.
Проводив ее, Липа осталась в расслабленно-довольном состоянии – хорошая девчушка… Жаль, сотрудницы из нее не получится. А те, кто ее упустил как работника, – вообще придурки!
«Какие вопросы мы вам не задали? – Умные и по существу. Ваш самый большой недостаток? – Неприятие глупости с претензиями».
Липа не слишком хорошо поняла, куда хотела устроиться Евгения, и пожалела, что не спросила ее телефона… Хотя, может, она позвонит сама?
До вечерних фильмов было немного времени, и Липа снова взялась за календарик.
– Что там у нас о простом человеческом счастье, мой пупсик?
Но календарь почему-то перешел к более прозаическим вещам и заявил:
– Это как?! – не поверила Липа. – Откуда халява-то? Все ж экономят! Непонятно…
– Да, это верно, – согласилась Липа, закрывая календарь. – Надо брать, что дают. В конце концов, не особенно нужные вещи можно подарить. Одариваемым они, правда, тоже не слишком нужны, но когда еще они это поймут, а пока им будет приятно. Укрепление отношений, однако… И еще – но это уже для профессионалов! Как пройти на вечеринку покруче. Надо иметь журналистское удостоверение, желательно в красной кожице, – тогда можно прошмыгнуть мимо не очень опытного охранника. Или невзначай подглядеть через плечо чью-то фамилию в списке приглашенных и пройти под ней… Смолоду лихо удавалось, а? Ты вник в суть, дружок? Замечательно! А у меня кинцо начинается…
Последняя пятница февраля – это радовало. Весна, пусть и бумажно-календарная, толклась на лестничкой клетке, спешно вытирая ноги, испачканные первой талой грязью. Високосный год заканчивался – надежда на лучшее становилась ощутимее.
Телефонный звонок раздался в 9.05 утра, когда Липа еще хлебала кофе, размышляя о том, как с пользой и удовольствием провести день.
– Олимпиада Иннокентьевна, – прозвучал в трубке голос Гуслярова, – я вас приветствую.
– Я вам ответствую, Роман Дмитриевич, – проговорила Липа, с трудом сдерживая радостно-дурацкое хихиканье.
– Ага, узнали! Ну, я чувствую, вы в хорошем настроении…
– Надеюсь, вы его мне не испортите, – все-таки захихикала Липа.
– Н-н-ни в коем случае! Вас, Олимпиада Иннокентьевна, очень желает видеть наше руководство.
– На предмет?
– По поводу вашей статьи. Сможете заехать к нам в управление сегодня часов так до пяти?
Липа помялась для виду, мол, у меня все распределено, но для вас, уважаемые органы выделения чуждых приличному обществу элементов, единственно в порядке личной симпатии! – окошко я найду. И согласилась подъехать к двенадцати.
«Только-только времени голову помыть и высушить. Как пришел на службу, так и позвонил… Что там начальство про статью мою придумало? Довольно, нет?» – соображала Липа, бегая рысью по квартире.
Страшно подумать, если б здесь был кто-то еще – она бы просто размела всех по углам.
– Ну, Олимпиада Иннокентьевна, уважаемая, мы многого ждали от вас…
«И что – не дождались?! О-о! Какой облом… Неужели это со мной?!»
– Но такого… Очень-очень довольны! Прекрасная статья! Вдумчивая. Обстоятельная.
Седой начальник Гуслярова смотрел на Липу с явным удовольствием и даже восхищением.
– Вы так пишете… Просто, искренне… Очень-очень довольны. Только вот…
– Чего?! – слегка подскочила Липа на стуле.
– Вот… – замялся начальник, – я хотел бы… Небольшой абзац вставить. Для большей информативности. Возможно это?
«Ага, сам, поди, старался? Это не страшно… Враз втюхаем и подгоним по стилю».
– Конечно! – Липа улыбнулась слегка смутившемуся начальнику.
