так и не дождавшись приглашения, обиженно плюхнулась рядом. Сидеть вдвоём было уютнее и теплее…
– Знай же, что я – Барон! – Потом он очень долго молчал, видимо выдерживая сценическую паузу. – Я – Барон! Для всех Лишённых Тени я – отец, царь, бог и господин! Моя рука – Меч карающий, моя воля – воля Рока, моё слово – Истина, ибо нет ничего свыше.
Этого нам ещё не хватало… Престарелый психопат с явно выраженной манией величия! И ему все подчиняются, его боятся, ему служат?! Вот уж действительно, велик не тот, кто велик, а тот, кто сумеет убедить остальных в собственном величии!
– Я призван тем, чьё имя и есть ЗЛО, принести огонь и серу в этот беспечный город. Свет и Тьма всегда будут противостоять друг другу, в мире вампиров нет места людям. Тебе никогда не постичь глубинное величие моих планов!
Ева, сидя рядом, скорбно покачала головой. По-моему, у неё тоже появились сомнения в умственной состоятельности нашего противника. Столько зловещих фраз, таинственных подходов, запугиваний и шантажа… и в результате – обычный псих! Впрочем, те же психи иногда проявляют редкое здравомыслие в некоторых узкоспецифических аспектах. Например, на стезе преступности…
– Иди же за мной! Служи мне верно, и спасёшься! Ты будешь править этим городом под моей рукой. Всё, что залито солнцем, ты возьмёшь себе, мне же отдашь – ночь. И никто не посмеет противиться нашей власти!
Я с трудом подавил зевок. Потянулся до хруста в суставах, повернул голову к узкой щели в двери. И негромко сказал:
– Отпусти Сабрину.
– Ты не ответил на моё предложение… – вкрадчиво напомнил голос.
– Это был ответ. Отпусти Сабрину и беги. Я пришёл убить тебя.
– Меня?! Безумец… – Голос попытался изобразить соответствующий хохот, но он получился каким-то вялым и бесцветным. Судя по всему, его приберегали для особо торжественных случаев, используя крайне редко, так что он несколько поистёрся. – Приведите её!
Первый приказ дважды переспрашивался не особо сообразительными мятными прихлебателями. Держу пари, в непосредственном подчинении настоящих вампиров Барон не держит – боится… Многие страшные вещи на свете совершаются из боязни быть непонятым, смешным, убитым, да мало ли?
– Он ведь не отдаст нам Сабрину? – с надеждой подёргала меня за рукав заскучавшая охотница.
– Конечно, нет, – успокоил я. – Сейчас её позовут, поставят с той стороны и заставят плакать, а сами будут грязно наслаждаться нашими душевными муками.
– Знаете, только не обижайтесь, а… Я как-то была лучшего мнения о вампирах. Ну, они мне такими значимыми представлялись – Дети Ночи, Владыки Ужаса, Стражи Боли, Клыки Смерти, ещё какие-то названия страшные… Фильмы, книги, истории жуткие – и ведь главное, правда всё! Всё, что сама видела, своими глазами, – правда! Но оборотная сторона, изнанка – ой, мама-а… Завистливые, склочные, капризные, глупые, озабоченные, наивные, ранимые – как самые обычные люди! Честно! Неужели мы с вами… тьфу, с ними, в целом очень похожи?!
– Прими мои поздравления, ты до всего доходишь собственным умом. Только не пытайся уйти в пророки и донести последнее откровение неблагодарному человечеству – тебя не поймут и не поверят.
– Точно, – поразмыслив, признала она. – Я и сама себе ещё не очень верю.
Мы глубокомысленно помолчали, каждый на свою тему. Тяжесть положения усугублялась тем, что мне в голову не приходило ни одной сколько-нибудь конструктивной мысли по поводу того, как отсюда выбраться. Надежда на доброго, раскаявшегося вампира, который нас тайно выпустит, выглядела слишком наивной даже для Евы. В смысле, она уже на такое не купится…
Я снова и снова пытался понять сумбурную трепотню Барона и не находил ничего такого, чем можно было бы прельстить общину Лишённых Тени. История знает немало примеров, когда целые города и страны попадали под влияние больного мозга диктатора или пророка, что приводило к самым катастрофическим последствиям.
Астрахань неоднократно пытались толкнуть в пламя братоубийственной войны разные заезжие мессии: националисты Татарстана, элистинские калмыки, вездесущие кавказцы, коммунисты, лимоновцы, индуистско-китайские духоборцы… Удивительный город поглощал их всех, растворяя и ассимилируя в себе без разбора, сплавляя со временем в одну, густокровно замешенную нацию – астраханцы! Каким образом это происходит, неизвестно никому. Но Барон никогда не станет астраханцем, город отторгает его. И, надеюсь, не будет на меня в обиде, если я тоже приложу руку к хирургическому отсечению этой раковой (или роковой?) опухоли…
Голосок моей возлюбленной вамп я услышал даже раньше, чем стук её каблучков. Поминутно огрызающуюся пленницу вели три или четыре мятных вампира. Ева, принюхавшись, сделала такое лицо, что я понял: впредь она «Дирол» в рот не возьмёт!
– Да, слушаю!
– Э-э… Сабрина, – неуверенно начал я, – это действительно ты?!
– Нет, это твоя навек Галина Старовойтова! – раздражённо рявкнула моя подруга с той стороны. – Дэн, какого чёрта тащишь меня сюда, отвлекая от душеспасительных мыслей?
– Но, милая…
– Никаких «но»! Слушай меня внимательно и не перебивай. Я пришла в это мрачное узилище вполне осознанно, своей волей, в трезвом уме и твёрдой памяти. Я полностью прониклась демократическими и цивилизованными идеями нашего мудрого руководителя и не позволю тебе разрушать то, что воздвигалось с таким трудом.
– Что ты несёшь?! – в отчаянии взвыл я, едва не царапая железную дверь, как соучастницу этого нелепого спектакля. Охотница прикрыла ладошками уши и покачивалась справа налево, изображая глубокую скорбь…
– А ты соображай быстрее и тогда поймёшь, ЧТО… – неожиданно спокойно, с мягким нажимом произнесла Сабрина, откашлялась и торжественно заговорила вновь: – Солнце ещё не встанет, как мне придётся расстаться с жизнью. Обычно это происходит в районе полуночи… Я не жалею об этом, ибо умру ради великой цели, с бессмертным именем Барона на устах! Он и его мятные слуги будут рядом, дабы принять мой последний вздох, когда осиновый кол Гончих пронзит мою пышную грудь… Да-да, ту самую, которую ты так любил целовать и нежить… Освежил воспоминания?
– Да, – хрипло ответил я. – Ты не умрёшь, община не позволит…
– Община раздроблена, Лишённые Тени всегда держались принципа «каждый за себя». Они тоже ещё не прониклись ветром перемен, но союз Барона и Ордена быстро поставит их на колени. Великие потрясения требуют столь же великих жертв! И я буду первой звездой в необъятной шири этой возвышенной Вселенной… Дошло или повторить?
– Не стоит, всё понятно.
– Хочется верить… Но исполнишь ли ты мою последнюю просьбу?
– Всё, что пожелаешь.
– Тогда покорись сердцем, смири гордыню, служа Барону верно и неистово! У тебя ещё есть часов семь-восемь для принятия единственно верного решения. Миру нужна твоя Сила! Отдай её во благо… Кстати, надеюсь, ты успел как следует заправиться?
– Где? – невольно брякнул я. – Дни суматошные, ночи бессонные, а тут ещё ты пропала – не до девушек, знаешь ли…
– Ты хочешь сказать, – голосок Сабрины предательски дрогнул, – что за весь день так никого и не нашёл для восстановления энергетического баланса?! Дэн, я тебя убью…
– Но у него действительно не было возможности! – честно вступилась рыжая правдолюбица. – Мы же всё время вместе мотаемся. А насчёт девушек я ему намекала уже так и эдак…
– Дэн!!! – От рёва моей взбесившейся подруги дверь задрожала до самого основания и отозвалась металлическим гулом. – Какого лешего эта девчонка делает там, рядом с тобой?!
– Лежит, – не сразу сообразил я. – Нет, сидит. Нет, нет, встала уже! И я встал, мы…
– Кто встал?! Ах вот вы, значит, как… Убери лапы, гнусная тварь! Ева, это я не тебе. Хотя тебе тоже следовало бы… Да отцепись же ты, сволочь! – За дверью происходила невнятная возня, похоже, пленницу
