наверняка даже противоестественной. Да чтоб Миллавеллор когда-либо по собственной воле взял в руки «стреляющее железо женщины»?! Чтоб добрый и милый толкиенист, так и сыплющий цитатами сгармонизированной восточной философии, наставил мушку на своих же проверенных друзей?!! Чтоб он повышал на них голос и толкал прикладом в спину, не делая даже попытки банально извиниться, стыдливо опустив ресницы и виновато улыбаясь краешком рта?!!
Нет, это не мог быть тот самый эльф! Это наверняка была какая-то подозрительная скотина в его обличье. Только это объяснение приходило поочерёдно в головы нашим героям, но, не найдя полного взаимопонимания, металось туда-сюда, покуда не гасло от тоски и неразделённости чувства…
В целом литературные персонажи вообще частенько страдают от несправедливости и такого вот бытового предательства. Мы-то с вами обычно плюём гаду под ноги и гордо уходим к маршрутному такси, заливая дома проблему сорокоградусным нейтрализующим или же скучно рыдая в жилетку оставшихся трезвых друзей. Наутро башка трещит, но сама обида уже вспоминается с трудом, великая русская терапия обладает в этом смысле едва ли не тысячелетним опытом. Согласитесь, это достаточная гарантия?!
Глава пятая
О том, что именно литературным персонажам бьют морду гораздо чаще их прототипов.
Ибо прототип может дать автору сдачи…
Иван и Рахиль пришли в себя, лишь стоя на крышке автоматического люка, а эльф- террорист (антисемит и русофоб!) скалился в стороночке, держа одной рукой на прицеле влюблённую парочку, а пальчиком другой играя красной кнопочкой в пульте на стене.
– Дядя, с какого дебильного перепою… – сделал первую попытку молодой человек, но был бесцеремонно оглушён громоподобным гневным воплем:
– Молчи, низкий предатель!!! Казак Кочуев, я считал вас другом, я делил с вами хлеб и прикрывал вашу спину в бою…
«Когда, где, напомните?» – одними бровушками вопросила израильтянка, но и этот немой протест вызвал гром и молнии на её кудрявую голову:
– Молчи, низкая предательница! Девица Файнзильберминц, я вытирал вам слёзы, я лелеял ваши тайны, я был вашей подругой…
– Ого, блин, пошли откровения, – в свою очередь, не сдержался уже Иван, а пожилой эльф продолжал бомбардировать их необоснованными обвинениями…
– Вы оба меня предали! Вы сдружились с подлыми инопланетянами, теми, что дважды брали меня в плен, бесчинствовали в нашем священном Холме, подвергали мою нравственность и моральные устои такой изощрённой пытке, которой даже нет названия в приличном обществе!..
– Опустите ствол, и я вам вся посочувствую…
– Опять эти грязные намёки?! – болотной выпью взвился укушенный фрейдистскими комплексами пожилой герой-любовник. – Как говорил великий Льян Сю: «Враги мой дом сожгли, а я им вслед смеялся! Мой друг пришёл и тоже захихикал – заплакал я тогда…» Вам ясен смысл этой изумительной аллегории, наполненной простотой и утончённой печалью?! Не ясен. Ну что ж, я не особо и надеялся…
– Где принцесса Нюниэль? – не в тему ляпнул подъесаул.
– А-а-а!!! Вы ещё помните её имя?!! Вы ещё смеете произносить его божественные звуки и… и… и…
– Ваня, оно вам было надо? – спокойно уточнила Рахиль. – Психический дозрел с одного вопроса, теперь точно убьёт.
Истерично пляшущее дуло израильской автоматической винтовки поочерёдно пыталось заглянуть в глаза то еврейки, то казака. Двух бесов он застрелил без малейших угрызений совести, так что ещё две невинные жертвы вряд ли серьёзно отяготили бы его туманную душу. Но в тот миг, когда по идее должен был раздаться первый выстрел, он вдруг бросил «галил» под ноги, гукнулся тощим задом на пол и бессильно разрыдался…
– Ну, довольна, да? Погляди, до чего мужика довела… – И пока обалдевшая еврейская девочка возмущённо открывала и закрывала ротик, Иван Кочуев первым сделал шаг к несчастному Миллавеллору, по-братски присев рядом и похлопывая его по плечу. Осторожно, ибо во все стороны тут же полетела пыль…
Старый эльф плакал горько и жалобно, что-то бессвязно лопоча, слёзы текли по его морщинистым щекам щедрыми весенними ручьями, руки дрожали, плечи судорожно вздрагивали, а весь его вид был настолько унижен, раздавлен и потерян, что даже Рахиль (мигом подобрав верную винтовку) отложила разговорчик с остроухим террористом на потом.
Кстати, это правильно, время от времени такая экзальтированная особа, как Миллавеллор, выкидывала весьма оригинальные фортеля, и его стоило держать рядом, на строгом поводке. Плюс – иногда – в наморднике… А из будки он и сам бы с радостью не вылезал, хоть посади его на цепь для охраны централизованных посевов конопли! Но самое трогательное, что при всём при том этот сноб действительно был блистательным знатоком восточной философии, умело цитируя старинные древнекитайские трактаты, постоянно ставя в тупик и друзей, и врагов, и даже самого себя в особо угорелом состоянии…
– Ваня-а? – деликатно поинтересовалась еврейская военнослужащая, когда сочла, что молчание длится слишком долго. – У вас тут театр двух актёров, и так всё выразительно, аж мурашки под коленками. Вы полны талантов и держите Станиславского за паузу, и оно таки круто до не могу! Я ещё нужна как зритель?
– Ладно, не дуйся, – примирительно улыбнулся казак. – Сама понимаешь, бедолагу жестоко разлучили с возлюбленной и сунули в здешнюю лабораторию для научных экспериментов. Он тут уже неделю, сдаёт на глазах, нервы ни к чёрту. Там у Ганса спирт не остался? Хоть пару пробирок, исключительно в лечебных целях…
– Ой, если оно ему так горько без тёти Нюни, шо её отсутствие можно заменить присутствием спирта, так я охотно сбегаю! – самоотверженно решила Рахиль, но бежать не пришлось: два маленьких рассерженных беса, толкаясь, влетели в помещение. В лапках у каждого грозно подрагивали многодульные инопланетные бластеры…
– Стреляйте, Ганс!
– Во всех сразу, Док?
– Вы идиот, Ганс?!
– Вам виднее… – Младший бес виновато взял друзей на прицел.
Иван и Рахиль обменялись сострадательными взглядами…
– О небо, с кем приходится работать?! Нет! В смысле вы идиот, конечно, потому что стрелять надо только в эльфа, и не сметь мне портить гипофиз самки! Молодого самца тоже не трогать, мы с ним пили…
– Наш человек, – уважительно признал казак Кочуев, но в этот неподходящий момент окончательно сбрендивший Миллавеллор вскочил на ноги и кинулся вперёд с криком: «Эльфы не сдаются, не продаются и обмену не подлежат!»
От испуга оба пушистых беса выпалили одновременно. Первый выстрел расплавил часть потолка и две бортовые перегородки, а второй неудачно попал в щиток управления люком.
– Таки нас не задело! – радостно оповестила юная еврейка за мгновение до того, как пол под их ногами разделился на две половинки.
Три коротких крика исчезли в ночи…
– Второй раз так уходят, Док. Что бы это значило?
– Привычка или тенденция… Надо подумать… А у нас точно ещё остался спирт?
– Вам явно хватит, Док…
– Уволю, Ганс!
…Что делает человека героем? Вопрос отнюдь не праздный, более того, имеющий фундаментальное значение как для политиков, так и для писателей. Одним надо уметь правильно извлекать выгоду из героизма отдельно взятой личности, а вторым – уметь канонизировать любой, пусть даже вымышленный подвиг.
Подобных «икон» советского и постсоветского периода в нашей истории ходит немало, треть из них попросту лживы, ещё треть истинны лишь отчасти, а оставшиеся вообще перевёрнуты с ног на голову.
