просторе, и чувствовала бы себя прекрасно. Ты чувствовала бы себя дома — ведь ты создана для жизни в тех краях. Я тоже возвращаюсь домой, Мала.
Собака смотрела ему прямо в глаза. Изо всех этих ласковых речей она понимала лишь одно: он разговаривает с ней.
— Теперь ты поедешь в Париж, будешь жить с Магги. Там тебе, конечно, будет не так хорошо, как здесь, я знаю. Tы не обижайся на нее, если она забудет тебя покормить или не станет обращать на тебя внимания. Ты ведь ее знаешь: у нее одна забота — о душе, она вечно общается со своим Богом или кем там еще.
Фред сжал в руках собачью морду и шепнул ей на ухо:
— Прощай, старушка.
Он вышел, а она так и осталась стоять неподвижно, охваченная непонятным беспокойством, которого давно уже не испытывала.
Он вернулся в гостиную и снял трубку. Щелчок, означающий, что Боулз слушает, раздался позже, чем обычно.
— Только не говорите, что я вас разбудил, Питер. В это время вы обычно возвращаетесь со своей пробежки.
— Я удивляюсь, что вы уже проснулись.
— Не спится что-то. Мне надо поговорить с вами. Можно я зайду?
— Жду вас.
Фред прошел среди утренней свежести по безымянной аллее и, не постучав, вошел к Питеру. Тот был еще в спортивном костюме, весь в поту, с кружкой чая в руках.
— Ну, сколько сегодня миль? Три? Четыре?
— Четыре.
— Удивляюсь. Мне кажется, что бег — это самое тупое и скучное занятие из всех придуманных человеком. Это я не про вас…
— О чем вы хотели поговорить в такое время?
— Вы еще не видели бассейн?
— …?
— Я знаю, что вы обычно его осматриваете. Зрелище не из приятных.
Питер бросился к окну, посмотрел в сторону бассейна и ничего не увидел. Он присмотрелся получше, наклонившись вперед и прищурившись, и тут получил удар в затылок такой силы, что сразу потерял сознание. Фред был рад, что напоследок, перед столь прямолинейным прощанием, ему удалось еще раз пугнуть Питера Боулза.
Совершив физическое нападение на агента ФБР, Фред тем самым окончательно порвал с программой Уитсек. В этот самый миг он перестал быть Фредом Уэйном, раскаявшимся мафиозо, взятым под защиту американскими федеральными органами, чтобы снова стать Джованни Манцони, рецидивистом, подлежащим тюремному заключению, беззащитным, лишенным званий и гражданских прав.
— Вы были не так уж плохи, Боулз.
Он уничтожил все оборудование для слежки, компьютер, даже мобильный телефон, окунув его в кружку с чаем. Затем привязал Питера за руки и за ноги к кровати, чтобы задержать как можно дольше начало погони. Наконец, завладев ключами от машины, он в последний раз обернулся к нему.
— Для вас это тоже конец, Питер. Теперь поедете домой.
Фред спустился с холма и проехал в центр деревушки, где недавно проснувшийся владелец кафе уже расставлял под навесом стулья. Он остановился на минутку у почты, надписал на конверте с рукописью адрес своего издателя, сунул его в ящик и взял курс на Париж.
Лифт Эйфелевой башни доставил его прямо к ресторану, расположенному на третьем этаже. Несмотря на легкое головокружение, Фреду было интересно побывать в этом месте, известном ему только по фильмам про Джеймса Бонда. Но выбрал он его, прежде всего, чтобы поразить своего гостя.
— Я заказывал столик на двоих на имя Ласло Прайора, — сказал он метрдотелю, которому даже не пришлось заглядывать в свою большую книгу.
— Другой мсье Ласло Прайор уже ждет вас, мсье Прайор.
Не вдаваясь в объяснения этого странного явления, дать которые ему было бы весьма непросто, Фред прошел за метрдотелем к лестнице, напоминавшей металлические конструкции самой башни, а затем к освещенному серебристо-желтоватым светом столику, с которого открывался великолепный вид на вечерний Париж. Ожидавший его человек сидел, прижав лоб к стеклу, пребывая в крайней степени восхищения. Метрдотель усадил Фреда, не обратив внимания на странное сходство двух мужчин, а официантка, предложившая им воды, приняла их за близнецов.
Настоящий Ласло Прайор не сразу заметил присутствие Фреда.
— А ты изменился, Ласло…
— Если я и изменился, то только потому, что ты по-прежнему похож на себя, мсье Манцони.
Сейчас Фред был уже согласен на это сходство, поскольку оно было в его интересах. Бен отлично поработал: линия щек и подбородка, волосы, цвет глаз — все соответствовало фотографии, которую отправил ему Фред. Это было лицо настоящего Уэйна, и оно фигурировало в паспорте, полученном Ласло перед отъездом из Соединенных Штатов. Первый проход через таможню не повлек ни малейших проблем, второй будет чистой формальностью.
— Тебя все так же называют Мистером Дито?
— После твоего процесса это чертово прозвище так и приклеилось ко мне, правда, наше сходство уже не так веселило ребят. Однажды этой сволочи Нику Бонгусто даже вздумалось подправить мне физиономию, чтобы я не так напоминал ему о тебе. В прошлом году, когда я узнал о его смерти, то стащил у Би-Би бутылку шампанского и отпраздновал это событие у себя в каморке.
В те времена, когда Джанни Манцони захаживал в бар Би-Би, чтобы пропустить стаканчик, его подручные Энтони Пэриш и Энтони Де Бьязе составили для него список возможных способов использования Мистера Дито. Начиная с самого очевидного — в качестве меры предосторожности против покушения на убийство, от которого не был застрахован ни один
— В июне состоится совет пяти семей. Там будет этот сукин сын, Саль Де Сантис, он не выносит тебя с тех самых пор, как ты стал боссом, Джованни. Он способен на любую выходку — только бы пустить пыль в глаза донам. Давай возьмем Мистера Дито, оденем в твой костюмчик и будем возить его по городу, если что — он и получит твою пулю в лоб. Осторожность никогда не повредит.
Потом они не раз еще обсуждали преимущества такой вездесущности.
— Представляешь, твоя жена думает, что ты на футболе, а на самом деле в твоей ложе сидит Мистер Дито, так чтобы все его видели. А ты в это время преспокойненько забавляешься со своей подружкой. Все шито-крыто.
— Или вот: сколько мест, где тебе надо бывать, а совсем не хочется? Ручкаться со всякими там на стройках, разъезжать на тойоте по кварталам, чтобы всякие умники не думали, что им все можно. Для такого вполне сойдет этот придурок.
Он не вникал особенно в их болтовню, не принимая ее всерьез. Ласло так и не стал его дублером. Но совершенно неосознанно Джанни все-таки извлекал из их сходства определенную пользу. Слушая трепотню своих подручных, видя, как этот бедняга ишачит в баре по двадцать часов в сутки, он стал воспринимать Ласло как своего альтер эго, но только со знаком минус, свой негатив, перевернутое «я». У каждого короля должен быть шут, вот и Джанни Манцони, царствовавший в ту пору над Ньюарком, имел своего печального клона, живое напоминание о том, что достаточно какой-то ерунды, чтобы вдруг оказаться в канаве. Наличие этого тайного двойника делало его мудрее, предусмотрительнее и предостерегало от излишней жажды власти. Когда ему случалось бросать Ласло десятку на чай, на самом деле он подавал милостыню себе самому. Иногда он пожимал Ласло руку в знак уважения, которым того никто никогда не жаловал. Много лет спустя, встав перед необходимостью избрания себе псевдонима, он не стал долго думать и назвался Ласло Прайором, в честь своего двойника и по причинам, в которых не обязан был отчитываться перед Квинтом.
— Ну, что Париж? — спросил он у гостя, все еще завороженно глазеющего на мерцающую у его ног
