Викинги

переживет такой печали и одиночества, но Орм уверил ее, что она проживет намного дольше него и еще понянчит его детей и внуков. Но от этого она только заплакала еще горше. Итак, они расстались, и Орм отправился на соединение с Торкелем.

В то время, как Торкель все еще стоял у острова Хвен, ожидая благоприятного ветра, флотилия из двадцати восьми кораблей подошла на веслах с юга, и по их знаменам и форме форштевней было видно, что это шведы. Погода была тихая и благоприятствовала битве, и обе стороны приготовились к бою, но Торкель прокричал противникам, кто он и что он желает по­говорить с их предводителем. У шведов было два предводителя, имевших одинаковую власть. Одного звали Йостейн, он был из Уппланда, а другого — Гудмунд, с Восточного Готланда. Они сказали, что пришли помочь королю Эрику грабить Данию, и спро­сили, что еще он желает узнать.

— Если наши флоты начнут битву,— прокричал Торкель,— победителям достанется немного, но мно­гие воины погибнут с обеих сторон. Я говорю вам это, хотя у меня больше шансов на победу.

— У нас на пять кораблей больше, чем у тебя,— прокричали чужеземцы.

— Может быть, — отвечал Торкель,— но мои люди все свежие и только что позавтракали, а ваши устали от гребли, что делает человека менее искусным в обращении с копьем и мечом. Но у меня есть лучшее предложение, от которого мы все выиграем, поскольку я могу назвать более выгодное место, чем Дания, где можно пограбить.

— Мы пришли на помощь королю Эрику,— про­кричал уппландец.

— Я в этом не сомневаюсь,— отвечал Торкель,— а если бы я вступил в бой с вами, то оказал бы хорошую услугу королю Свену. Но если мы вместо того, чтобы драться, объединим свои силы и вместе поплывем в места, уже созревшие для грабежа, мы точно так же послужим своим королям, как если бы мы остались здесь и стали драться друг с другом. Потому что и в том, и в другом случае ни мы, ни вы больше не будем принимать участия в войне, а разница состоит в том, что если мы поступим, как я предлагаю, мы все оста­немся в живых, и много хорошей добычи будет ждать нас, когда мы придем и заберем ее.

— Ты красиво говоришь,— сказал Гудмунд.— В твоих словах есть мудрость, и я думаю, что мы можем взаимовыгодно продолжить этот разговор на более близком расстоянии.

— Я слышал, что вы оба — благородные вожди и честные люди,— сказал Торкель.— Поэтому я не бо­юсь, что вы поступите коварно, если мы встретимся для обсуждения этого вопроса.

— Я знаю твоего брата Сигвальда,— сказал Йос­тейн,— но я часто слышал, как он говорил, что ты, Торкель, будешь покрепче его.

Итак, они решили встретиться на острове и обсу­дить вопрос. Встреча была назначена на берегу у подножия скалы, на виду у кораблей. Йостейн и Гуд­ мунд могли взять с собой по три человека каждый, а Торкель — пятерых, с мечами, но без метательного оружия. Так и сделали, и с кораблей воины обеих флотилий могли наблюдать, как поначалу вожди дер­жались на расстоянии друг от друга, а их люди стояли близко у них за спиной. Затем Торкель приказал, чтобы шведам было подано пиво с хлебом и свининой, и вскоре уже можно было видеть, как они сидели в кругу и дружески разговаривали.

Чем больше Йостейн и Гудмунд обдумывали пред­ложение Торкеля, тем лучше оно им казалось, и вско­ре уже Гудмунд оживленно поддерживал его. Йостейн поначалу был против, говоря, что у короля Эрика злая память на тех, кто не оправдал его доверие. Но Торкель соблазнял их деталями великолепной добычи, ожидавшей на Западных островах, и Гудмунд сказал, что беспокоится относительно памяти короля Эрика они будут, когда придет время. После этого они при­шли к согласию относительно разделения власти в походе и о том, как будет делиться добыча, с тем, чтобы потом не возникало никаких споров. А Гудмунд заметил, что столько мяса и разговоров вызывают большую жажду, и похвалил пиво Торкеля. Торкель покачал головой и сказал, что это пиво — лучшее, что он может им сейчас предложить, но оно не идет ни в какое сравнение с английским, ведь в Англии растет самый лучший в мире хмель. Тогда даже Йостейну пришлось согласиться, что, видимо, эта страна стоит того, чтобы ее посетить. Итак, они взялись за руки и поклялись быть честными и соблюдать договор. Затем, когда они вернулись на свои корабли, на каждом из них были забиты по три барана в качестве жертвы силам моря, чтобы погода была благоприятной и пу­тешествие удачным. Все воины были вполне удовлет­ворены результатами переговоров, и репутация Тор­келя, и так очень высокая, еще более окрепла благо­даря мудрости, проявленной им в этом вопросе.

Еще несколько кораблей подошли на соединение с Торкелем из Скании и Халланда, и когда наконец подул попутный ветер, флот отправился в путь, в его составе было пятьдесят пять кораблей. Они провели осень во Фризии и зазимовали там.

Орм спросил Торкеля и других товарищей, знают ли они, что стало с домочадцами короля Харальда. Некоторые говорили, что слышали, будто Йелинге была сожжена, другие — что епископ Поппо успокоил море при помощи псалмов и сбежал на корабле, хотя король Свен очень старался захватить его. Но никто не знал, что сталось с королевскими женщинами.

В Англии дела начинали идти так же, как они шли в старые времена, во времена сыновей Рагнара Воло­сатого, поскольку король Этельред вступил на пре­стол. Он недавно только достиг совершеннолетия и взял бразды правления в свои руки, до того как его стали называть Нерешительным. Радостные морские бродяги с севера наводнили его берега, чтобы дать ему возможность оправдать свое прозвище.

Сначала они прибывали малыми группами, и их легко отгоняли. Маяки зажигались вдоль всего побе­режья, чтобы сигналить об их приближении, и креп­кие воины, вооруженные широкими щитами, мчались им навстречу и гнали их назад в море. Но король Этельред зевал за столом и возносил молитвы против норманнов, а потом радостно укладывался в постель с женщинами своих вождей. Он кричал в гневе, когда к нему в спальню несли вести о том, что несмотря на его молитвы, длинные ладьи вернулись. Он устало слушал многочисленные советы и громко жаловался на то, что ему причиняют неудобство, а кроме этого не делал ничего. Потом чужеземцы стали наведываться все чаще и все в больших количествах, пока королевских войск уже не стало хватать на то, чтобы справиться с ними. Крупные отряды стали забираться далеко от берега и возвращались назад, сгибаясь под тяжестью награбленного. Прошел слух за границей, и многие верили ему, что с королевством Этельреда ничто не сравнится по богатству и добыче для тех морских разбойников, которые приплывают, имея достаточно сил. Дело в том, что уже много лет прошло с тех пор, как Англию по-настоящему никто не грабил, кроме прибрежных частей.

Но пока ни одной большой флотилии не приплы­вало сюда, и ни один вождь еще не научился искус­ству требовать дань из сундуков короля Этельреда. Но в благословенном 991 году оба эти упущения были исправлены, и с тех пор не было недостатка в жела­ющих научиться этому искусству, поскольку король Этельред платил добрым серебром тем, кто приходил и просил.

Вскоре после Пасхи в том же году, который был пятым годом после совершеннолетия короля Этельре­да, маяки были зажжены вдоль Кентского побережья. Люди с побледневшими лицами вглядывались в ут­ренний туман, затем спешили спрятать все, что мож­но, уводили скот в леса и сами прятались там же. Было послано сообщение королю Этельреду и его ярлам, что самый крупный флот за многие годы движется вдоль его берегов, и что язычники уже начали выса­живаться на берег.

Были собраны войска, но они ничего не могли поделать с захватчиками, которые разделились на крупные отряды и грабили округу, собирая в одном месте все, что им попадалось под руку. После этого англичане забеспокоились, не стоит ли им опасаться, что грабители двинутся вглубь острова, и архиепископ Кентерберийский лично направился к королю просить помощи для своего города. Однако грабители понаслаждались немного в прибрежных районах, затем погрузили на свои корабли все, что им удалось награ­бить, и поплыли вверх вдоль берега. Затем они выса­дились в стране Восточных саксонцев и то же самое повторили там.

Король Этельред и его архиепископ, которого зва­ли Сигрик, сразу же стали возносить более долгие молитвы, чем прежде, и после того, как они узнали, что язычники, разграбив несколько деревень, отплыли в море, стали одаривать богатыми подарками тех свя­щеннослужителей, которые молились особенно рьяно, поверив в то, что избавились, наконец, от нежелатель­ных гостей. Но как только это было сделано, викинги приплыли к городу под названием Мэлдон, в устье реки Пэнт, разбили лагерь на острове в и стали гото­виться к нападению на город.

Ярла Восточных саксонцев звали Биртнот. Он был очень известен в своей стране, был крупнее других людей, чрезвычайно гордый и бесстрашный. Он со­брал мощную армию и пошел против викингов, чтобы посмотреть, не окажутся ли удары более эффектив­ными, чем молитвы. Достигнув Мэлдона, он пошел дальше, по направлению к лагерю викингов до того места, где только рукав реки разделял обе армии. Теперь ему трудно было атаковать викингов, но и им столь же трудно было напасть на него. Начался при­лив, наполнив реку водой до самых берегов. Река была не шире, чем расстояние броска копья, так что армии могли поприветствовать друг друга, но каза­лось, что они не смогут войти в соприкосновение. Так они стояли друг против друга в хорошую весеннюю погоду.

Глашатай армии Торкеля Высокого, человек, ис­кусный в ораторском деле, выступил вперед к берегу реки, поднял свой щит и прокричал через реку:

— Северные моряки, которые не боятся никого, попросили меня сказать вам следующее: дайте нам серебро и золото, а мы дадим вам мир. Вы богаче, чем мы, и для вас будет лучше откупиться данью, чем встречать таких, как мы с копьем, и мечом. Если у вас достаточно богатства, нам не обязательно будет уби­вать вас. Потом, когда вы купите свободу себе, своим семьям, своим домам и всему, что у вас есть, мы будем вашими друзьями и вернемся на свои корабли с по­лученными от вас отступными, потом уплывем, отсюда и будем верны своему слову.

Но Биртнот сам выступил вперед и, потрясая коп­ьем, проревел в ответ:

— Слушай внимательно, разбойник, наш ответ! Вот вся дань, которую вы у нас получите: острые копья и мечи! Не подобает такому ярлу, как я, Биртнот, сын Биртхельма, чье имя незапятнанно, не защитить свою страну и страну своего короля! Это дело будет разре­шено при помощи острия и клинка, и вам придется хорошенько подраться, прежде чем вы найдете в этой стране что-то другое.

Они стояли друг против друга до тех пор, пока не начался отлив и вода не понеслась к морю.

Тогда глашатай викингов прокричал через реку:

— Мы уже давно стоим без дела. Переходите к нам и мы позволим использовать нашу землю в качестве поля боя. Или, если вы так предпочитаете, выберите место на вашем берегу и мы перейдем к вам.

Ярл Биртнот не хотел переправляться через реку, потому что вода была холодная, и он боялся, что его люди отморозят конечности, а их одежда станет тяже­лой. В то же время он стремился начать бой до того, как его люди устанут и проголодаются. Поэтому он прокричал в ответ:

— Я дам вам площадку здесь, не откладывайте, переходите на наш берег и сразитесь с нами. И один Бог знает, за кем останется поле брани.

А вот что говорит бард Биртнота, присутствовав­ший на битве и сохранивший свою жизнь:

Армия морских разбойников не испугалась воды.
Кровавые волки переправились на запад через Панту.