известных в то время шести. На карте 1339 года, составленной жителем Майорки, островами Святого Брандана назван архипелаг Мадейры. То же видим на венецианских картах 1367 и 1436 годов. С 1427 года островами Брандана стали считать только что открытые Азоры. В XVI веке португальский король подарил остров Святого Брандана авантюристу Луишу Пердигону. Оставалось только отыскать его, чтобы вступить во владение.
Споры о реальности плавания этого морехода не утихают до нашего времени, и в 1976—1977 годах англичанин Тим Северин с четырьмя товарищами на одиннадцатиметровой парусной карре «Брандан», выстроенной из дерева и обтянутой кожей, пересек Атлантику, доказав тем самым если не реальность, то по крайней мере возможность путешествия Брандана, располагавшего точно такой же лодкой. Небезынтересно отметить и то, что в 1981 году Северин совершил аналогичный рейс по следам Синдбада на паруснике «Сохар», построенном по описаниям старинных арабских манускриптов, еще раз доказав этим экспериментом, что «сказка — ложь, да в ней намек».
Ирландский эпос и саги повествуют не только о приключениях Брандана, но и об иных океанских одиссеях, совершенных Баринтом и Кондлом, Кормаком и Майль-Дуйном, Макхутом и Мак-Рингайлом, Мерно-ком и Ойсином, Снерхгусом и другими. Баринт и Мер-нок, подобно Брандану, почитались как святые: они еще до него плавали к обетованному острову.
Около 670 года ирландские отшельники открыли Фарерские острова, в конце Средневековья их отождествляли с античными островами Блаженных. Чаще всего это открытие приписывается Кормаку, но постепенно акцент сместился, и знакомство с Фарерами — Ювечьими островами» — нашло свое место в легенде о Брандане, необычайно популярной и широко известной. В саге о Майль-Дуйне говорится, что он и его спутники обнаружили несколько островов, и на одном из них паслось множество овец, стояли небольшая Церковь и замок. Там их встретил старик, закутанный в собственные волосы. «Я последний из пятнадцати спутников Брандана из Бирра. Мы отправились в паломничество по океану и прибыли на этот остров. Все мои спутники умерли, и я остался один»,— сказал им старик и показал таблички Брандана.
Еще столетие спустя ирландские отшельники, вероятно по воле ветров и волн, открыли Исландию и прожили там почти семьдесят лет, пока туда не явились норманнские разбойники. Ученый ирландский монах Дикуил, придворный летописец короля франков Людовика I Благочестивого (814—843), опираясь на сведения, почерпнутые из древних источников, и сопоставляя их с рассказами современных ему анналистов и хронистов, скомпилировал «Книгу о пределах Земли». Сам в молодости скитавшийся в морях Севера, Дикуил не мог не отметить чрезвычайную скудость данных об островах, лежащих «среди океана к северу от Британии» на ; расстоянии двух суток пути. На них еще за какую-нибудь сотню лет до его времени обитали ирландские отшельники, едва успевавшие отбиваться от нашествий норманнов. Среди этих островов Дикуил называет, судя по деталям описания, и Исландию, отмечая при этом, что ирландские плавания туда совершались регулярно и круглогодично начиная с конца VIII века.
Правдивость Дикуила подтверждают и скандинавы. Их переселенцы, написавшие в XII веке «Книгу о заселении страны» («Ландномабук»), отмечают, что первые норманны, ступившие на исландскую землю, Ц изумлением обнаружили там прибывших еще раньше из-за моря христианских папаров (пап, патеров, священников), «ибо были найдены оставленные ими книги, колокола и епископские посохи». Этот потрясающий факт стал хрестоматийным для того времени, его с теми или иными вариациями можно отыскать едва ли не в любом сочинении, так или иначе связанном с географическими экскурсами. Историк рубежа XI и XII веков Ари Торгильсон Фроде пишет в «Книге ирландцев»: «В те времена Исландия от гор до берега была покрыта лесами, и жили там христиане, которых норвежцы называли папарами. Но позднее эти люди, не желая общаться с язычниками, ушли оттуда, оставив после себя ирландские книги, колокольчики и посохи: из этого видно, что они были ирландцами». Это произошло примерно в 864 году.
Высказываются предположения, что ирландские отшельники могли первыми узнать и о существовании Гренландии, видной с гор северо-западной Исландии в очень ясную погоду, и что к ним восходят самые ранние сведения об Американском континенте: «Ландномабук» как об уже известном факте сообщает о путешествии примерно в 983 году некоего Ари Марссона к «Земле белых людей» (или Великой Ирландии), расположенной в шести днях плавания на запад, по соседству с уже тогда открытым Винландом. Видно, не случайно потом норманны брали с собой к берегам Америки ирландцев в качестве проводников.
В VIII веке на севере Европы заканчивался переход аборигенов к классовому строю. На Ютландском полуострове жили тогда даны. Им принадлежали также Северо-Фризские острова, низменный Датский архипелаг к югу от пролива Каттегат и часть полуострова Сконе. Севернее Сконе, в районе Трех озер, обитали ёты (гёты) и свионы, занимавшие также острова Готланд и Эланд. Юго-западную часть Скандинавии в районе залива Бохус и пролива Скагеррак населяли норвежцы. Все эти племена объединялись единым понятием — норманны, «люди Севера».
Этим понятием их объединяли те, кто не принадлежал ни к одному из этих племен. Критерием служит их горячая приверженность к пиратскому ремеслу ичудовищная (даже по тем временам!) жестокость по отношению к тем, кого они считали врагами.
В отличие от всех других пиратов той эпохи, чьей единственной или по крайней мере главной целью было обогащение, норманны почти всегда занимались морским разбоем «из любви к искусству», тут же проматывая приплывавшую в их руки добычу.
Впрочем, эти люди, обладатели таких поэтических прозвищ, как Раскалыватель Черепов, Гадюка, Коварный, Кровавая Секира, Брюхотряс, Грабитель, Свинья, Живодер, Вшивая Борода, Поджигатель и других не менее изысканных, не пренебрегали и короной, если случалось ее заполучить. И они добывали ее самолично, чтобы никто потом не мог бросить им упрек, что они обязаны приобретением или, наоборот, потерей короны либо состояния кому-то, кроме самих себя.
Хотя, как уверяет датский историк-хронист XII века Саксон Грамматик в своих «Деяниях датчан», эти «тигры моря» были весьма равнодушны к царственному венцу. Скорее, наоборот. Датский конунг Хельги, чьей страстью было пускать ко дну чужие суда и грабить чужие побережья, погибает в одном из походов. Король Дании Хальвдан без всякого к тому понуждения дарит корону своему брату Харальду, чтобы без помех заниматься любимым занятием — пиратством. Норвежский король Коль успешно соперничает в разбойном промысле с ютландским герцогом Хорвендиллом (отцом принца Амелета — шекспировского Гамлета), а норвежский принц Олав по прозвищу Быстрый становится пиратом по приказанию своего родителя, чтобы покончить по крайней мере с семью десятками конкурирующих корпораций, возглавляемых сиятельными принцами, благородными герцогами и владетельными аристократами, вышедшими на большую дорогу моря.
Норманны вступили на морскую арену как наследники громкой славы фризов — безраздельных властителей североевропейских морей еще при жизни Рима. Они заселяли территорию Нидерландов, где по сей день существует провинция Фрисландия. Им принадлежали также побережье в районе не существовавших еще тогда Фризских островов, остров Гельголанд и германские земли между Нидерландами и Ютландией. Их груженные товарами суда можно было повстречать на всех реках, ведущих к Северному морю и к купеческой столице Северной Европы — городу Хедебю. Из порта Дармштадта в устье Рейна фризские торговые когги уходили с винами и тканями в Италию и Данию, в Швецию и Норвегию, в Британию и Галлию. Их длинные весельные боевые корабли можно было увидеть на рубеже VIII и IX веков в эскадрах короля франков Карла Великого и саксонского короля Этельберта, остовы этих кораблей покоятся на дне и у скандинавских берегов — безмолвных свидетелей кровавых битв.
Для похода обычно объединялись силы нескольких князей, и эти флоты внушали ужас всем, кто не принадлежал к числу подданных князя или его союзников. В самом конце X века Фрисландию жестоко разграбили доведенные до отчаяния пираты Швеции и Дании, лишившиеся значительной части своих доходов. Их было несколько тысяч, они называли себя «испепеляющими» и, как показали события, не зря. Казалось, фризам никогда уже не оправиться от этого жуткого нашествия.
Но надеждам «испепеляющих» не суждено было сбыться, фризы очень быстро восстали из пепла. По словам ученого монаха, путешественника и прославленного хрониста XI века Адама Бременского, состоявшего в свите гамбургского епископа, никто с тех пор не мог безнаказанно грабить фризские берега, поэтому любое судно, не исключая и пиратское, заброшенное ветрами или обстоятельствами во Фрисландию либо проплывавшее мимо, делилось с фризами своей добычей или своим грузом.
В IX веке фризам, да и не только им, пришлось впервые столкнуться с новой грозной силой в северных морях. Фризы называли их «гетана тьода» («люди моря»). Они известны также как даны, аскеманны («ясеневые люди»), барденгауэры («земляки бардов»), хейды («язычники»), османны («восточные люди»), нордлейды («пришедшие с севера»). Англичане звали их истерлингами («пришедшими с востока»), испанцы — мадхами («языческими чудовищами»), русские — варягами.
Надежной этимологии слово «варяг» не имеет. Наиболее правдоподобно, что исток его в древнескандинавском varingr — «связанный той же клятвой (что и я)», или, проще, «соратник, дружинник». Выступая в походы, они клялись в верности общему делу палубой корабля, лезвием меча, ободом щита и крупом коня. Скандинавские наемники, служившие византийским императорам, называли себя поэтому верингами — vaeringjar, что по-гречески звучало как «варанги» и стало связываться со словом varang — «меч». С этим значением слово «варяг» пришло и на Русь. В топонимике оно закреплено в названиях норвежского полуострова Варангер, омываемого водами Варангер-фьорда (около полуострова Рыбачий). Из других его значений можно упомянуть «гребец». Историк С.А. Гедеонов в 1862—1863 годах посвятил тринадцать страниц своих «Отрывков из исследований о варяжском вопросе» доказательству смешанного скандинаво-славянского происхождения варягов, а само это слово производил от полабского warang — «меч». Его коллега В.О. Ключевский заканчивает свои «Наброски по варяжскому вопросу» остроумной фразой: «Происхождение слова неизвестно, но то, что им обозначалось, довольно явственно выступает в иноземных известиях IX в.»
Сами они охотнее всего откликались на имя «норманны» или «викинги», и эти слова звучали одинаково ужасно на всех языках от Балтийского моря до Средиземного. «Викинг», как предполагают, произошло от глагола «викья» — поворачивать, отклоняться. В вольном переводе это — человек, ушедший в море для приобретения богатства и славы. В некоторых контекстах — изгой. Проще — пират.
Прежде они были известны как добропорядочные купцы. Теперь можно только гадать, являлись ли они ими на самом деле или же то были разведывательные рейды, рекогносцировка, подготовка к войне. В 520 году под именем данов их появление зафиксировали аквитанские хронисты, полсотни лет спустя викинги торговали на северных берегах Готланда.
С VIII века их узнали в иной ипостаси. В 732 году норманны впервые высаживаются в Британии, в 753-м предают огню и мечу Ирландию.
Это самые ранние даты из встречающихся в источниках. Иногда первое появление викингов в Британии датируют концом VIII века, имея в виду
