том, как доберутся до родных берегов и устроят большой пир.
Наконец корабль вошел в устье реки, а затем пристал к берегу, возле дома крестьянина, которого хорошо знал Орм. Там они вытащили корабль на берег, по ломкому ночному льду, и поставили его под навес. У этого крестьянина они смогли нанять лошадей. Некоторые из людей отправились по домам, но большинство оставалось еще с Ормом.
Споф колебался. Может, ему лучше остаться у крестьянина, сказал он Орму, ибо тот был человек хороший. А потом, к весне он нашел бы себе корабль, на котором можно будет добраться до Готланда.
— Не знаю, как я перезимую тут, — сказал он с беспокойством. — Как бы ни был хорош этот крестьянин, но не убьет ли он меня, когда я буду спать, если узнает, что у меня за поясом? Все так и норовят расправится с гутами, чтобы отобрать у них богатства.
— Ты можешь поехать со мной, — сказал ему Орм. — И будешь в моем доме гостем. Ты поистине заслужил это. А потом весной ты вернешься сюда и переправишься на Готланд.
Споф поблагодарил Орма за приглашение и охотно последовал за ним.
Все снова двинулись в путь. И было неясно, кто больше торопится домой — сам Орм или Улоф Летняя Птичка.
Наконец добрались они до развилки дорог. Отсюда лежал путь к дому Соне. Но семеро братьев приуныли, почесывая у себя в затылке. Орм спросил у них, что они надумали.
— Сейчас-то нам хорошо, — сказали они, — лучше, чем другим. Мы богаты, и с нами ничего не случится до тех пор, пока мы не вернемся домой. Но едва мы вернемся назад, как колдовство старика на этом кончится. И тогда мы можем умереть, как и все остальные. Раньше-то мы не боялись смерти. А теперь, с такими богатствами, это просто позор.
— Вы можете поехать со мной, — сказал им Орм. — И выпить за счастливое возвращение у меня в Овсянке. Мы все люди добрые, и для вас найдется место в моем доме. А потом вы можете отправиться в новый поход, если захотите, и жить сколько вам заблагорассудится.
Сыновья Соне приняли его предложение с радостью, пообещав друг другу, что к своему старику они наведаются попозже. А самое надежное, решили они, это снова отправиться на Русь.
— Теперь вы можете служить мне, — сказал им Свартхёвди. — Мы вместе с Ульфом скоро отправимся туда в поход.
— Рановато ты заговорил как хёвдинг, — сказал своему сыну Орм. — Подожди еще.
Все ближе подъезжали они к Овсянке, и беспокойство Орма все росло, и они с Улофом проскакали вперед, оставив остальных позади. И первое, что они увидели, это то, как работники чинили сломанные ворота. А потом они заметили, что церковь их сгорела дотла. Орма охватил ужас, и он едва смог заставить себя въехать на двор. Люди у ворот увидели своего хозяина и воскликнули, а из дома выбежала Ильва. Орм обрадовался, увидев жену живой.
— Какое счастье, что ты наконец дома, — сказала ему она. — Но еще лучше было бы, если бы ты вернулся на пять дней раньше.
— Что здесь произошло? — спросил Орм.
— Ночью на нас напали разбойники, — сказала Ильва. — Это было четыре дня назад. Харальда ранили, а Раппа убили, и еще троих вместе с ним. Людмилу они похитили, а еще мою золотую цепь и многое другое из добра в доме, да и трех моих служанок впридачу. Брата Виллибальда стукнули дубиной по голове, и он лежит при смерти. А я с детьми, Оддни и матерью вовремя спряталась, и потом мы целый день отсиживались в лесу. Это были смоландцы. Они увели с собой скот, а собаки наши погнались за ними и отбили четырнадцать коров. Оса думает, что могло бы быть хуже, да и я теперь думаю так же, особенно когда ты вернулся домой.
— Да, дела неважные, — сказал Орм жене. — Рапп убит, Людмилу похитили, а священник — при смерти.
— И еще я лишилась золотой цепи, — добавила Ильва.
— Ну, об этом ты не печалься, — сказал Орм, — ибо ты получишь кое-что подороже. Хорошо, что со мной остались мои люди, ибо все вместе мы сможем отомстить.
— Именно так и будет, Орм, — сказал ему Улоф Летняя Птичка. — Мы отомстим обидчикам. Кто-нибудь знает, откуда эти разбойники?
— Никто ничего не знает, — сказала Ильва. — Харальда ранили в самом начале, и он заполз в баню и спрятался там. Может, брат Виллибальд сможет что-то сказать, когда он придет в себя. Единственное, что они сожгли, — это церковь, и это очень странно. И пока церковь горела, брата Виллибальда ударили дубиной. Они грабили все подряд, и по их голосам было слышно, что они — из Смоланда. Их было много. Своих убитых они забрали с собой. Рапп и другие сокрушили пятерых из них, пока они бились в воротах. Это все, что я знаю.
Тем временем к дому подоспели остальные воины Орма, и Ильва обрадовалась, когда вновь увидела своего Свартхёвди. Первое, что сделал Орм, так это послал своих людей верхом к богатым соседям, чтобы купить еды. Ибо кладовые стояли пустые, после того как в них побывали грабители.
А потом он пошел к раненым. Харальд был ранен копьем прямо в грудь, да еще плечо у него было задето. Но он держался спокойно и только поскорее хотел выздороветь, как сказал он. А больше всего ему не терпелось услышать Ульфа Весельчака и Свартхёвди и расспросить их о том, что они видели в чужих краях.
Оса сидела у священника и ухаживала за ним, как только могла. Голова у брата Виллибальда была перевязана, и он все еще находился в полубессознательном состоянии. Когда он заметил Орма, глаза его просияли, и он вымолвил слабым голосом: «Добро пожаловать домой!» Но потом он вновь начал бредить, и Оса сказала, что он все время вот так и лежит, бормоча себе под нос что-то непонятное.
Оса была рада увидеть Орма и тотчас принялась упрекать его в том, что он не появился раньше. Когда же она услышала, что они привезли с собой сокровища Аре, она смягчилась и сказала, что это нападение было просто цветочки по сравнению с тем, что ей приходилось переживать в свои юные годы. — И я говорила с самого начала, что быть Людмиле похищенной, раз ее нарекли этим несчастным именем, — сказала она. Брат Виллибальд обязательно поправится, ибо иногда он понимает, что ему говорят, а это хороший знак. А больше всего Оса сокрушалась по поводу разоренных кладовых и угнанного скота.
Токе, Споф и Свартхёвди взяли с собой людей и пошли по следам разбойников, чтобы определить, куда они ведут. Это было сделать нетрудно, сказали сыновья Соне, ибо за это время не было дождя. И пока они искали эти следы, Орм подробно расспросил людей Раппа, как выглядели эти разбойники. Но тем нечего было прибавить к тому, что уже рассказала Ильва.
— За день до нападения, — сказали люди, — был большой праздник, который священник называл днем Всех Святых. Он произнес перед прихожанами большую проповедь, а потом вечером они выпили ради праздника. Люди славно спали всю ночь, до рассвета, и тут на двор и напали разбойники. Никто не заметил их, пока не залаяли собаки. И в тот самый миг грабители протаранили ворота и ворвались на двор. Сперва выскочили Рапп с Харальдом, а потом и остальные. Они сделали все, что могли, и большинство женщин с детьми тем временем успели скрыться в лесу, пробравшись задами к речке. Но грабители превосходили их численностью, и они не смогли надолго удержать их в воротах. Священник же, который к старости сделался совсем тугим на ухо, проснулся не сразу, несмотря на шум. Когда же он вышел, Рапп был уже убит, и разбойники хозяйничали вовсю. Священник увидел, что они подожгли церковь, закричал и бросился к ней, а собак не успели отвязать вовремя.
Это все, что им было известно. Ибо когда они увидели, что Рапп убит, и многие вместе с ним, и что противник гораздо сильнее их, все они разбежались в разные стороны. Когда же разбойники скрылись, люди отвязали собак: сами грабители не осмелились подойти к ним поближе. Собаки бросились вслед за ними: они отсутствовали целый день, а потом вернулись домой, пригнав несколько коров.
Орм мрачно выслушал их рассказ и решил, что дело его плохо. Но что теперь жаловаться, подумал он, ведь эти люди спасали свою жизнь, когда Рапп был убит, а Харальд спрятался, и их можно понять.
Он не знал, о ком ему печалиться больше — о Раппе или Людмиле. Чем дольше он думал о них, тем больше поднимался в его душе гнев, и ему хотелось поскорее отыскать этих злодеев. Он подозревал, что это наверняка люди из Веренда, хотя между провинциями царил мир и у Орма не было там врагов.
На следующий день брат Виллибальд пришел в себя. Он был еще очень слаб, но смог все же рассказать кое-что новое.
