– Ссспрашшивай, – прошипела змея, снова поняв, о чем думает гость.
Интересно, а сможет ли он, Льешо, читать ее мысли? Однако в этот самый миг губ его, словно в шутливом поцелуе, коснулся раздвоенный язык, и принц едва удержался, чтобы не отпрянуть.
– Что случилось с Шу?
Льешо не имел в виду события сна; он спрашивал о плене, после которого император жил в мире ужасов.
Свин ответил печальным взглядом.
– Маг, – коротко произнес он, поедая сливы.
– Яды?
Свин отрицательно покачал головой:
– Нет, на сей раз мастер Марко поступил иначе. Он проник в сон императора и похитил его воспоминания, чтобы понять, куда делся ты.
– Погиб Акенбад.
Льешо посмотрел на императора с плохо скрытым ужасом. Как удалось выжить Шу, если толкователи снов погибли именно от нападения волшебника на их мысли?
И все же императору это удалось. Но вот сейчас и мужество его, и силы сдались перед ядом белой кобры. Госпожа Сьен Ма, в своем змеином обличье, обвила тело императора тугими кольцами. Казалось, Шу не слышит и не видит ничего вокруг – он завороженно поглаживал сухую кожу богини войны, а та извивалась вокруг него, касаясь языком лица то ли с нежностью, то ли с угрозой.
Льешо затаил дыхание, он боялся даже думать о каком-то вооруженном сопротивлении, ибо мысли его моментально становились известными.
– Не убивай его, пожалуйста, не убивай, – молил он, готовый схватить змею голыми руками, лишь бы освободить императора от смертельных объятий.
Но ведь при первом же прикосновении кобра ужалит Льешо, и все будет кончено. Юноша понимал это, а потому сидел неподвижно, надеясь лишь на то, что мольба его будет услышана.
– Ее сиятельство никогда не нанесет Шу вреда, – чавкая, заметил Свин. Потом засунул в рот еще одну сливу и добавил, словно поясняя: – Она его любит.
– А Шу?
Свин пожал плечами:
– Разве может кто-то любить богиню войны сильнее и нежнее, чем солдат?
– Это правда, – прошептал принц в ответ, но в душе усомнился, что простой смертный, пусть даже и император, способен любить богиню войны.
И тем не менее было очень неприятно присутствовать здесь, в этом саду, и наблюдать самую интимную из сцен, узнавая то, что знать совсем не хотелось. Однако послания госпожи Сьен Ма не стоило игнорировать даже во сне.
Словно отвечая на вопрос Льешо, Шу повернул голову и нежно поцеловал змею – в то кольцо, которое лежало на его плече.
Понятно. Значит, это любовь, а вовсе не попытка убийства, как показалось неискушенному взгляду. Больше того, воинские доспехи императора начинали постепенно превращаться в прочный черепаший панцирь, хотя тот этого будто и не замечал.
Льешо со страхом подумал, что богиня проявляет нежные чувства слишком странным и опасным способом. Неужели все-таки она укусит? Но нет, кобра снова свернулась кольцом, превратившись в подобие плетеного кресла и лишив императора Шана своих ласк.
– Ннайддди его, уууббеей его, – прошипела она. Конечно, имелся в виду мастер Марко, помутивший разум ее любовника. Льешо собирался ответить «Я постараюсь», но вместо этого почему-то произнес:
– Непременно.
Высоко подняв голову, госпожа Сьен Ма широко разверзла змеиную пасть и издала леденящий душу вопль – такого Льешо, пожалуй, еще не слышал за всю свою жизнь. Он в ужасе упал со стула и трясущимися руками заткнул уши.
– Спаси меня, о Богиня! – взмолился он, хотя в душе просил защиты для всех, кого знал.
В этот момент принц проснулся в холодном поту. Сквозь красную ткань палатки пробивался кровавый свет ложного рассвета.
– Проснись, Льешо, проснись! – звал Бикси и отчаянно тянул его за руку.
Голос товарища осип, словно от долгого крика.
– Я не сплю.
Льешо выдернул руку и сел на подстилке, спрашивая себя, действительно ли проснулся. Сон оставался слишком ярким и живым, а от воспоминания о ласках змеи и императора Шу холодело сердце.
– О Богиня, пожалуйста, – прошептал он, но не смог еы-гозорить того, чего так страстно желал: «Покоя, всего лишь покоя, хотя бы на одну ночь».
– Что с тобой случилось? Тебя мучил кошмарный сон?
– Я видел Шу с госпожой Сьен Ма. – Разве мог Льешо признаться, что видел богиню войны в змеином обличье, а императора – в черепашьем панцире вместо доспехов? Конечно, нет. Он мог сказать лишь главное: – Свин утверждает, что она его любит.
