ответ широко и приветливо улыбнулся, хотя его глаза остались холодными.
– Принц Льешо, – завершил Есугей официальную церемонию знакомства.
Льешо поклонился также глубоко, как Балар, однако ни на сантиметр ниже. Он вовсе не хотел выглядеть смешным, а кланяясь ниже, вполне мог удариться головой.
Наконец все принцы и вождь выпрямились в ожидании ответного приветствия.
– Мальчик. – Хан обратился к Льешо с оттенком ледяного снисхождения в голосе, от которого подбородок юноши моментально устремился вверх – движение, которое не поддавалось никакому контролю.
Однако прежде чем Льешо успел заговорить, императору ответил Льюка:
– Оставьте его в покое.
Чимбай-хан удивленно, холодно и презрительно взглянул на Льюку:
– Кто же все-таки правитель Фибии?
Спрашивая это, он смотрел вовсе не на старшего из братьев. Все присутствующие, включая и Льешо, понимали, что хану нет никакого дела до рассерженного принца.
Льешо понял, что его в очередной раз испытывают. Ну хорошо, он ответит им всем так, как считает нужным.
– Каду, – произнес он и едва заметно показал в сторону брата.
Девушка сразу все поняла. Стремительно, словно тигр, прыгнув за спину Льюки, она резко и сильно ударила его по плечу возле шеи. Тот упал как подкошенный. Балар в ужасе переводил взгляд с одного брата на другого, но молчал. Шокар же смотрел вниз, на лежащего без сознания Льюку, и губы его сами собой сомкнулись в презрительной и слегка брезгливой усмешке. Он тоже не произнес ни слова, потом перевел оценивающий взгляд на младшего брата, словно только что увидел нечто озадачивающее, но не вызывающее неприязни.
Сам же Льешо бросил на поверженного принца быстрый взгляд – просто чтобы убедиться, что тот останется на мягком ковре до тех пор, пока он не завершит предстоящее дело. Легкий наклон головы – и Каду тут же вернулась на свое место.
– Я правитель Фибии, – громко произнес Льешо. – И я прошу хана помочь победить ту ужасную силу, которая захватила в плен принца-целителя, моего брата Адара.
Юноша решил, что этот холодный человек не поймет тревоги за жизнь простых охранников, а потому и не упомянул имен Хмиши и Льинг.
– Вижу, – ответил хан.
И правда, он увидел гораздо больше, чем следовало, а вместе с ним и все его придворные. Никто из телохранителей не взялся за оружие и не двинулся с места, однако приближенные зашевелились. Жест хана, и все поднялись со своих мест и парами, а то и группами, негромко переговариваясь, направились к выходу.
В толпе удаляющихся вождей послышались смешки. Совсем рядом с подиумом Болгай, торжествующе улыбаясь, шлепнул карлика по спине. Ну вот, а он считал, что музыкант остался в лагере. Впрочем, Есугей тоже ошибся – он ведь полагал, что развлечений не будет.
– День заканчивается, а новый день занимается в огне, – произнес шаман и из разложенных музыкантом инструментов выбрал серебряную флейту.
Собачьи Уши покачал головой:
– Но какой ценой?
Льешо понял: загадка означала, что он добьется успеха.
– Обычной, если он действительно тот, кем себя называет, – ответил на вопрос хан.
Музыкант вовсе не выглядел довольным, однако, как и хан, и госпожа Борту, он внимательно смотрел, как открывается полог шатра, и ждал, что же произойдет дальше.
Да, скучать не приходилось. В шатер ворвался тот самый молодой всадник, которого сбросил с лошади мастер Ден, и, словно хозяин, направился к подиуму. Младшая из сидевших на нем женщин изобразила на лице улыбку.
– Вижу, ты остался в живых, сын мой, – произнесла она. Молодой человек энергично поклонился в пояс.
– Остался, госпожа Чауджин.
– И ты не назовешь меня матерью, как я просила?
Улыбка дрогнула, а глаза предательски блеснули. Воин снова поклонился.
– Как пожелаете, госпожа мать. – Повернувшись к хану, он продолжил: – Я стою здесь, перед вами, живой и невредимый, но с уязвленной гордостью. Огромный слуга вот этого человека сбросил меня с лошади молниеносным движением, которого я даже не заметил, но которому отчаянно хочу научиться.
– Поистине отчаянно. – Хан рассмеялся, но тут же снова стал серьезным. – Он не угрожал тебе и не затаил зла?
Так, опять проверка. Если бы Льешо не нуждался в благоволении хана или хотя бы в разрешении пройти по северным степям, он тотчас же прекратил бы всю эту игру. Но многотысячное войско хана могло оказаться и неодолимой преградой, и огромным подспорьем, а потому принц надел маску бесстрастного спокойствия, скрывающую все его чувства.
– Наоборот. – Молодой гарнский принц улыбнулся и тут же стал очень похож на отца. – Этот фибский парень ничего не скрывает – когда он просчитывал возможные варианты, глаза выдавали все его мысли.
