Адару. – Мне срочно необходим знающий работник, иначе мы так никогда и не выйдем отсюда!
Прежде чем Адар успел ответить, что рекомендовал погонщика вовсе не он, а мастер Ден, совсем рядом раздался голос:
– Я здесь, здесь, добрый купец Шу.
Назвавший себя Харлолом погонщик из Ташека подошел поближе, на ходу отряхивая с рук грязь.
– Зефир порезала колено, а потому мне пришлось перевязать рану; все будет хорошо.
Купец удивленно поднял брови.
– Да-да. Ведь верблюдице обязательно нужно имя, а это ей, кажется, очень понравилось. И оно ей подходит.
Ташеки-номады, то есть кочевники, росли вместе с верблюдами, рядом с ними спали, в переходах по пустыне кормили их из собственных рук. Тот, кто не понимал своего верблюда, просто не смог бы выжить. То, как молодой погонщик говорит о верблюде – словно животное все понимает, – а главное, понравившееся верблюду имя окончательно доказали Льешо, что в действительности номады куда более странные, чем в рассказах и сплетнях. Но Шу, судя по всему, удивил лишь выбор имени.
– Странно, мне эта верблюдица почему-то никогда не казалась особенно грациозной.
Погонщик понимающе улыбнулся:
– Может быть, она ждала лишь ласки и доброго отношения?
– Посмотрим, посмотрим… а ты что застыл, парень? – неожиданно резко обернулся император к Льешо. Тот от неожиданности подпрыгнул так, словно его укусила змея. – Скульптору позируешь?
– Нет, что вы, господин!
– Ну так готовься к выходу! В нашем караване пятьсот верблюдов и столько же лошадей, так что самые первые уже на полпути в Гуинмер! Никто не собирается ждать одного-единственного раззяву, а тем более ополченца!
Пристыженный Льешо вернулся к действительности; он вдруг отчетливо вспомнил, что за спиной у него острое копье, а на плечах – солдатская форма. Да, надо спешить, пора привязывать к седлу верной лошади свой дорожный узел – ведь он и вправду один из сотен солдат, нанятых для охраны отправляющихся на запад караванов. Группы охранников ходили вдоль цепочки верблюдов и лошадей, разыскивая своих временных хозяев. Опытные, закаленные в боях воины занимали места кто впереди Шу, а кто – за ним. Льешо без труда узнал нескольких из ужинавших в «Луне и звездах» военных. Эти люди явно принадлежали к элитному подразделению имперской гвардии, а в форме ополченца чувствовали себя так же неловко, как и он сам. Мимо Шу и его свиты они прошли как ни в чем не бывало, однако у Льешо словно камень с плеч свалился: значит, императора будет охранять не только их маленький отряд!
Присутствие гвардейцев императора оказалось тем более кстати, что мимо собирающегося в путь каравана на выносливых приземистых лошадях проехала группа гарнов в грубой и потрепанной одежде. Среди них выделялся богатым нарядом всадник на высоком породистом скакуне. Льешо знал, что небольшие отряды гарнов порою примыкали к крупным караванам, однако ему и в голову не приходило, что они могли выбрать именно этот. Рука невольно сжала рукоятку надежного фибского кинжала: неприятели заняли место в самом конце процессии. Никто из них не обратил на Шу ни малейшего внимания. Или они не имели ни малейшего понятия, кто он такой на самом деле, или же умели прекрасно шпионить. Как бы то ни было, ситуация требовала внимания и бдительности. От гарнов добра ждать не приходится: в лучшем случае встреча с ними принесет неприятности, в худшем же – смертельную опасность.
Агенты Хуана разделили караван на несколько частей: две группы, каждая из которых состояла из сотни верблюдов и такого же количества лошадей, уже вышли в путь. Маленькая свита Шу скромно заняла место в середине третьей группы. Положение было очень выгодным: если неприятель решит напасть в лоб, то остаться незамеченным он никак не сможет; и в то же время хвост каравана достаточно далеко, так что любителям легкой наживы до императора тоже не добраться.
Сам же император, переодетый купцом из Гуинмера, предложил Карине толстую соломенную подстилку на спину верблюду, однако девушка отказалась, заявив, что поедет верхом. Одета она была в костюм целительницы: длинную широкую юбку с разрезами и скрывавшую ее с головы до ног накидку, предохраняющую и от палящих солнечных лучей, и от пыли. Адар защитил глаза короткой вуалью, оставив остальную часть лица открытой; то же самое сделали и трое других одетых в военную форму фибов. Мастер Ден, как всегда, довольствовался набедренной повязкой и длинным, до колен, халатом нараспашку. В правой руке он держал посох, в центр которого был воткнут зонт в качестве защиты от солнца, а в левой – небольшой сверток. Льешо считал, что в нем находится смена белья.
Раздался призыв в дорогу, и Льешо вскочил в седло. Он ожидал, что Шу тоже поедет верхом на лошади, однако император ловко забрался по ноге стоящего на коленях головного верблюда, а потом легко, без малейшего усилия соскользнул в устроенное впереди поклажи сиденье.
Харлол оказался наготове.
– Ну, Зефир, вставай! Вперед! – скомандовал он, подбодрив животное хлопком по горбу.
Верблюдица поднялась, нещадно раскачивая седока, однако тот держался так уверенно, будто сидел на своем месте с самого рождения. Второй верблюд все еще оставался на коленях. Погонщик-ташек оглядел толпу и недовольно, словно про себя, что-то пробормотал на незнакомом Льешо гортанном языке.
– Вы уверены, что он поедет?
Шу уверенно кивнул и, сощурившись, пристально оглядел море людей и животных.
– Вот он.
Льешо посмотрел туда, куда показывал император, однако не заметил никого интересного.
– А! Вижу! – вдруг воскликнул погонщик.
Льешо проследил за взглядом ташека и едва сдержал возглас удивления: такой живописной личности он еще не встречал. Сквозь плотную толпу торговцев съестными припасами и самыми разными безделушками настойчиво пробирался карлик в экзотическом наряде провинции Тысячи Озер. В руке он держал сияющие на солнце медные тарелки, а из заплечного мешка торчал целый набор флейт. Следом на
