– Принц никому не нравится просто так, и сам он не заводит дружбу, которая бесполезна для хана, – повторил Льешо неприятное замечание Тая. – В данном случае – дружбу с королем Фибии. Вот я и гадаю, что ты здесь делаешь.
Тай побледнел. Его рука застыла на полпути к котелку.
– Я думал… – начал гарнский принц и тут же вспомнил, кто и когда раньше произнес эти слова. – Я говорил об отце и Мерген-хане, о правилах жизни в шатре правителя. Не о… Я думал, между нами все иначе. Надеялся, что меня поймут. Ты, конечно, прав. Рядом с братом моего отца нет места для сына. У Мергена появятся собственные наследники, да еще госпожа Чауджин твердо намерена истребить всю мою семью. Я думал, мне лучше убраться подальше от надвигающегося шторма…
– С тем, кто не служит хану?
– Теперь я понимаю, что ошибался. Не буду больше утомлять вас своим присутствием. Дядя, наверное, умирает от беспокойства. Как глупо с моей стороны уехать из лагеря с чужаками и даже не захватить личную охрану…
Тай склонил голову, признавая свою ошибку, встал и вышел из круга друзей и из каменных врат.
Льешо заметил, что все сердито смотрят на него.
– О чем вы говорили? – спросила Льинг. От других подобной мягкости ждать не приходилось.
Девушка коснулась руки Льешо, напомнив, что они хоть и недоумевают, но все еще рядом.
– Он мне как-то сказал одну вещь… Я думал, мы друзья, а он меня поставил на место. Дескать, принцы не заводят друзей. Поэтому я хотел знать, что Тай тут делает.
Все хмуро смотрели на него.
– Кому-то надо было спросить, – попробовал оправдаться Льешо.
В котелке забулькала похлебка. Мастер Ден сбил пламя парой горстей земли, и теперь темноту ночи озаряло только слабое свечение углей.
– Какое одиночество, – произнес он в пустоту. – Выехать с друзьями, а к концу дня обнаружить подле себя незнакомцев.
Каду покивала.
– Гораздо лучше – «выехать с незнакомцами и к вечеру обрести в них друзей», – сказала она. – Я уже скучаю по карлику.
– Милосердие оставило нас ради более подходящей цели, – кисло напомнил им Льешо.
Ему совсем не нравилось ошибаться. Он пытался одновременно защищаться от священных стихов бога милосердия и придумывать, как убедить Льинг сыграть роль посредника между ним и Таючитом. Если он попросит напрямую, девушка, конечно, согласится, но сейчас не время подменять дружбу дворцовым этикетом. О чем, возможно, и пытался сказать Тай.
– Но… – начал мастер Ден, озорно ухмыляясь. Льешо вздохнул. Похоже, передышки ему не дождаться.
– Но Милосердие всегда в наших сердцах.
Выиграв спор, мастер Ден охотно завершил урок компромиссом:
– Самая сложная задача для всех королей – соблюдать равновесие между справедливостью и милосердием.
Слова отдались, словно удар гонга, где-то глубоко в животе.
– Иногда Милосердие и есть справедливость.
Ответ, скорее впитанный с молоком матери, чем выученный на уроках. Он – король. Милосердие принадлежит ему. Ревности нет здесь места.
Резко кивнув в знак признания своего долга, Льешо вышел за пределы каменного круга.
– Тай!.. – крикнул он. – Я вел себя глупо, извини! Возвращайся!..
Но лошади Таючита уже нигде не было видно. Ночь вокруг зияла пустотой.
Льешо крикнул еще раз, получил в ответ только испуганное конское ржание и вернулся к костру.
– Уехал. – Принц плюхнулся на землю и стер с лица угрюмое выражение, опасаясь насмешливого неодобрения бога-мошенника. – Забрал коня и отправился домой, как и обещал. Я звал, звал, но он не ответил.
Друзьям не понравилось поведение Льешо, но даже Каду ничего не сказала. Наверное, все гадали, не вскружила ли ему голову корона еще до того, как появился настоящий трон…
Однако правда была еще ужаснее. Льешо хотел, чтобы Тай дружил только с ним. Команда слишком легко приняла гарнского принца: юноша заревновал, да еще обиделся на слова Таючита.
В отдалении завыл волк. Лошади откликнулись нервным ржанием. Льешо поплотнее закутался в накидку. Таю не следовало уезжать одному. В ночи скрывались волки… да мало ли кто еще. Южные бандиты могут разыскивать остатки сил Цу-тана на востоке.
– Давайте раздуем костер, – сказал Льешо. – Надо отогнать волков. И Тай, когда передумает, сможет найти нас в темноте…
Если головорезы мастера Марко прочесывают равнину, костер послужит маяком для врага, иначе они с самого начала оставили бы огонь. Однако никто не стал возражать, когда Хмиши подбросил сухого помета на угли, а Каду щелчком высекла искру.
– Теперь ложимся спать. Если принц Таючит вернется, то устроится на ночлег сам, а если нет – будем считать, что он пробирается домой в одиночку.
