– По размеру мне ничего не подойдет. – Она слегка улыбнулась. – Ваша бабушка до конца сохранила стройность кинозвезды. Но кое-что…
– Что угодно!
– У нее были прелестные шарфики, «от Гермеса», так мне кажется…
– Что ж, если это будет зависеть от меня, выбирайте, как я уже сказала, что хотите. Возможно, еще сумки, перчатки…
Кажется, Бетти уже считала само собой разумеющимся, что я останусь.
– Спасибо, обязательно, – сказала она, – но ведь и вы могли бы оставить что-нибудь себе.
– Нет, не думаю.
– Почему? Я догадываюсь, вы немного вините себя, но зря. Ваша бабушка не оставила бы вам дом, если бы считала вас виноватой в чем-то, случившемся много лет назад. Ведь вы были тогда совсем ребенком…
«Она всего лишь ребенок, Дэвид! Ее нельзя винить! Это тебя я не прощу никогда!»
Я вцепилась в край комода, чтобы не упасть, услышав голос бабушки. Сильный, ясный. Мне казалось, стоит обернуться, и я увижу ее – со сверкающими глазами на искаженном мукой лице, обращающейся к моему отцу.
А отец держит меня на руках…
Мне холодно, я вся промокла, лодыжка сильно ноет…
Но почти мгновенно образы, потускнев, исчезли.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила Бетти.
– Да, немного устала. Плохо спала ночью.
– Знаете что? Мне пришла в голову хорошая мысль.
– Какая?
– Вы должны попросить помочь вам приятельницу вашей бабушки, миссис Брэдфилд, то есть когда у вас дойдут до этого руки.
– Правда?
– Да, они всегда вместе ходили по магазинам, у них одинаковый вкус. Она подскажет, что сделать.
– Правильно. – Я начала задвигать ящики. – Я и сама собиралась навестить миссис Брэдфилд. Может, даже сегодня…
– Погодите-ка. – Бетти поспешно подошла ко мне, помешав закрыть шкаф. – Кое-что вы можете сделать сейчас, неважно, останетесь вы здесь или нет.
– Что именно?
Она встала на цыпочки и достала с верхней полки большую картонную коробку. – По правде говоря, я из-за нее вас сюда и привела.
– Что там?
– Записки… сувениры, не знаю, как еще сказать. Ваша бабушка давно хотела все выбросить, но я не дала.
– Почему?
– Я надеялась, что наступит день, когда они будут кому-то интересны.
…Кто-то копался в коробке до меня. Пока я разглядывала ее содержимое, меня не оставляло то же странное чувство, которое я испытывала, разбирая вещи отца. Он знал, что умирает, у него было достаточно времени, чтобы привести бумаги в порядок, возможно, что-то уничтожить. А вот бабушка не могла знать о своей близкой смерти…
Бетти предложила мне расположиться за большим столом в гостиной, принесла кружку чаю и оставила меня в покое.
Я посмотрела на разложенные по столу вещи. Свидетельства жизни бабушки до замужества и позже. Она начинала как театральная актриса, потом стала сниматься в кино. Там были театральные программки, пачки газетных вырезок, старых и пожелтевших. И фотографии.
Она была прекрасна. Некоторые из фотографий – скорее всего кадры из фильмов – изображали Франсис вместе с другими актерами и актрисами, лица которых будили во мне какие-то смутные воспоминания. Потом мне на глаза попалась вырезка из газеты: на фото – очень красивый жених в военной форме и еще более красивая невеста – мои дедушка и бабушка. Навернувшиеся на глаза слезы мешали мне прочесть текст под фотографией.
Я поняла, что никому не отдам все это. Останусь я тут или нет – коробка с историей семьи принадлежит мне. Пусть мой отец лишил меня воспоминаний о бабушке и маме, но, по крайней мере, у меня есть эта реликвия.
Постепенно разбирая бумаги, я наткнулась на письма, адресованные бабушке и маме. По почтовым штемпелям и маркам можно было догадаться: большую часть из них дед написал, когда служил за рубежом. Я не стала читать их, мне казалось, что пока у меня нет на это права. Но придет время, и я их прочту.
Все пачки были аккуратно перевязаны ленточками. Но одна явно отличалась от других. В ней было всего три письма, и почерк на конвертах совсем другой. По штемпелю я определила, что их отправляли из Лондона, адресованы они были миссис Элен Лайлл, моей маме.
Я повнимательнее вгляделась в даты на штемпелях. Все три письма она получила тем самым летом, когда умерла.
