В итоге в 2006 году префектом стал Красильников. Хозяйственник он, видимо, был неплохой, так как район на глазах стал превращаться в один из самых пристойных в Москве, если бы не события 2008 года, когда жители стали выражать националистические настроения. Однако это не только не помешало району развиваться в сторону экономического благополучия, но и даже позволило прибавить темп. Во всей этой длинной истории Костю смущало только одно – какое-то странное, почти фаталистичное отношение жителей района ко всем переменам, происходящим с ними. Объяснить логически свое смущение Костя не мог, но картина представлялась ему такой: люди жили в одной обстановке, нисколько не сетуя на свою судьбу, и даже можно сказать, приветствуя ее (это он почерпнул из приложенных к документам соцопросам того времени), затем власть и обстановка менялись, и все начинали проклинать прошлое, радуясь настоящему. Затем история повторялась. И чем больше Костя влезал во все эти факты, тем меньше он понимал логику происходящего.
Звонок в дверь заставил его вздрогнуть и оторваться от материалов.
«Кто это? – подумал он, выключая компьютер и убирая распечатанные документы в стол. – Может, Ленка? Вдруг их раньше отпустили? А почему не позвонила?»
Он засуетился и побежал к двери. Там он глянул в глазок, но видимость была не ахти.
– Кто там? – спросил он, опустив голову, словно так ему было проще расслышать ответ.
Одновременно он тихо вытащил из висящей у двери кобуры «Иж» и тихо сдвинул флажок предохранителя.
– Константин, это сосед, – раздался мужской голос из-за двери. Голос звучал нервно и несколько неуверенно, словно мужчина сомневался в своем «соседстве». – Мне помощь требуется. То есть не совсем мне. Ну, в общем… помощь.
Костя приоткрыл дверь, держа правую руку с пистолетом за спиной.
Перед ним стоял Кирилл.
– А-а! Кирилл-Кроня, который мусор по ночам выбрасывает, – улыбнулся Костя.
– П-п-понимаете... – заикаясь от волнения и даже как-то отшатнувшись назад, ответил тот, – вы... в медицине разбираетесь?
– Слушай, давай на ты – не люблю я, когда мне выкают.
– Хорошо... У вас... у тебя нет чего-нибудь... блин... вы... ты в медицине что-нибудь понимаешь?
– Ну немного – когда-то курсы по оказанию помощи проходил.
– Отлично, – обрадовался тот.
– Да нет, – замялся Костя, – я так… первую помощь могу оказать. А что случилось-то?
– Да вот... когда у человека болит в животе... и спине... ничего не помогает...
– Да у кого болит-то? У тебя, что ли?
– Да… то есть нет, не у меня.
– А у кого?
– У отца моего.
– Ну так вызови «скорую», тут же больница под боком.
– Ну да.
Кроня вдруг замолчал и странно посмотрел на Костю.
– Ты чего? – удивился Костя.
– Слушай, а может, глянешь все-таки? Может, ничего страшного?
– Блин! Ну давай гляну.
Костя заправил пистолет в задний карман, прикрыв сверху рубашкой. Затем вышел из квартиры, запер дверь и пересек лестничную клетку вслед за Кроней.
– Нет, все-таки хорошо, что вы… ты дома оказался, – продолжал удивляться Кроня. – Вот сюда проходи.
Костя прошел по кишке коридора и наконец попал в спальню. На кровати лежал мужчина лет семидесяти. В его внешности было что-то неуловимо восточно-азиатское, но определить это «что-то» было сложно – он не был ни раскос, ни скуласт – лицо как лицо.
Мужчина часто дышал, водя рукой по груди и животу.
– Здравствуйте, – кивнул Костя, присаживаясь на край кровати. – Как зовут отца? – повернулся он к нервно кусающему губы Кроне.
– А? – встрепенулся тот. – Николай Алексеевич, – тихо добавил он и снова принялся кусать губы.
– Ну что, Николай Алексеевич, – улыбнулся Костя старику, – показывайте, где болит.
Тот показал на грудь.
– Прижало, сил нет, – добавил он, морщась от боли.
– Пьете-курите?
– Когда-то, – тяжело выдохнул тот, – сейчас уже нет.
– Ну что там? – нетерпеливо встрял Кроня.
– Ложитесь-ка на бок, – сказал Костя старику, проигнорировав Кронину реплику.
Николай Алексеевич с трудом повернулся на бок. Костя положил ладонь левой руки тому на спину, нащупывая очаг боли, а затем стал постукивать пальцем правой руки по ладони левой.
– Здесь больно?
Старик замотал головой.
– А здесь?
– Да… вот здесь.
– А когда началось?
– Да вот вчера, – Николай Алексеевич говорил отрывисто, как будто что-то давило ему на грудь. – Думал, перетерплю, да прямо мочи нет.
– Тошнило?
– Да… немного.
– Что ели?
– Да не помню. Курицу жареную вроде.
– Это зря, конечно. Пили?
– Да куда ему пить? – снова встрял Кроня. – И так весь больной.
– А какие таблетки принимали?
– Ну там, ношпу… уголь ел.
Старик посмотрел на Кроню в поисках подсказки, но тот только озабоченно кивал головой.
– Не помогло? – обратился Костя сразу к обоим.
Сын и отец замотали головами, словно спортсмены в синхронном плавании.
– Я, конечно, уже ни хрена не помню, – сказал Костя, – да и что у нас там было? Общий курс, первая помощь, но… смахивает на панкреатит. Надо «скорую» вызывать. С этим шутить не надо, дней пять потерпит, а потом может быть поздно.
– Черт! Черт! – заметался Кроня.
– Да чего ты переживаешь? – удивился столь бурной реакции Костя, вставая с кровати. – Может, и не панкреатит вовсе, а что-нибудь желудочное, гастродуоденит какой-нибудь. Вызови «скорую», ничего смертельного. Сделают анализы, капельницу поставят. Послезавтра будет огурцом. Лед есть?
Кроня кивнул.
– Ну, для начала положи ему льда в пакете на грудь. А потом приедут и.
– Можно тебя на секундочку? – неожиданно зашипел Косте Кроня и жестом позвал за собой.
Костя удивленно проследовал за ним в коридор.
– Кость, – сказал Кроня, нервно стреляя глазами по сторонам, – слушай, у меня сейчас вроде как и выбора нет. Мне просто больше некому довериться. А ты… не знаю, может, я в людях ни хера не понимаю, но ты какой-то… нормальный.
– Ты о чем?
– Погоди, не перебивай. Лучше скажи, что у тебя здесь за дело.
– В смысле?
– Ну, ты же сам сказал, мол, тут квартиру снимаю временно.
Костя пожал плечами:
