Когда Порция добралась наконец до дома на Гросвенор-сквер, она чувствовала себя выжатой как лимон. Все ночи после встречи с Марком в опере она плохо спала, ее мучили раскаяние, сожаление, неудовлетворенность. Порой ей казалось, что она сходит с ума.
– Миледи, – обратился к ней дворецкий Дид. – Приехала миссис Гиллингем. Она ожидает в гостиной.
– О нет! – непроизвольно вскрикнула Порция, но тут же устыдилась своей несдержанности. Обычно она не показывала своих чувств никому, кроме Хетти… и Марка. – Я имела в виду, что сейчас поздно, – уже спокойно продолжила она.
– Я и сам упомянул о позднем часе, миледи, – сочувственно произнес Дид.
Порция медленно стянула перчатки и подняла руки к шляпке, одновременно посматривая на дворецкого, чье лицо всегда помогало ей определить настроение в доме.
– С миссис Гиллингем бывает иногда нелегко, Дид, но ведь она единственное дитя лорда Эллерсли.
– Я понимаю, миледи. – Теперь на лице дворецкого было страдальческое выражение. – Очень требовательная леди. Во всяком случае, была такой, когда жила здесь при его светлости. Простите, миледи, если я позволил себе лишнее, но мы здесь, на Гросвенор-сквер, очень довольны сложившимся положением.
Дид не мог яснее выразить мысль о том, что является ее верным и надежным слугой.
– Спасибо, Дид. Чем раньше я повидаюсь с ней, тем быстрее она уйдет.
Дид не позволил себе улыбнуться, разве что самую малость.
Порция шла по мраморному вестибюлю к дверям гостиной и чувствовала, как груз ответственности давит на ее плечи, ответственности, которой она не искала и которой не желала. Лара никогда ее не любила. Порция сделала все, чтобы между ней и падчерицей возникла если не дружба, то по крайней мере взаимное уважение. Ничего у нее не получилось. Почему Лара не может жить своей жизнью, а ее, Порцию, оставить в покое? Почему она вечно критикует мачеху, оценивает каждый ее шаг, спорит о том, кого ее отец любил больше?
Порция ощутила бесконечную усталость. Больше всего ей сейчас хотелось взбежать по лестнице в спальню, упасть на кровать и накрыться с головой, чтобы не было никаких светских ужимок, вежливых улыбок, почтительного выслушивания пространных рассуждений ее величества.
Однако Порция знала, что это невозможно. В доме от нее зависели все, забота о них – ее долг. Обычно она относилась к этому спокойно, даже гордилась, что так старательно выполняет свои обязанности, но сегодня этот груз казался ей неподъемным.
– Порция? – Пронзительный голос Лары разбил тишину вдребезги. Падчерица вышла из гостиной и наблюдала за Порцией. – Почему ты стоишь в темноте? Разве Дид не сказал тебе, что я жду?
Порции оставалось только надеяться, что Лара не сумела прочесть по ее лицу, какие мысли одолевали мачеху. Лара обязательно сохранит в памяти эту минуту слабости и при случае упрекнет Порцию в невнимательности.
– Конечно, сказал, – ровным голосом отозвалась Порция. – Уже поздно, Лара, в этом все дело. Я очень устала, – добавила она, следуя за падчерицей в гостиную.
– Не так уж и поздно, – бесцеремонно заявила гостья. – Я была на балу у Феншоу и решила заехать к тебе по дороге домой.
Бедная девочка! Ей достался нос от отца, но все равно она очень хороша, вернее, была бы хороша, если бы вечное недовольство и бесплодные сожаления не оставили морщин в уголках глаз и вокруг рта.
– А где же Арнольд? – с вежливой улыбкой спросила Порция, опускаясь в кресло.
– В клубе. У него там встреча. Ты же знаешь мужчин. – Лара, захихикав, села напротив Порции.
«Не знаю, – с удивлением подумала Порция, – совсем не знаю».
Ее отец был человеком суровым, у него не было ни времени, ни желания разбираться в фантазиях дочери. Муж был добрым, но он принадлежал к другому поколению. За всю свою жизнь она близко узнала лишь двух мужчин – мужа и Марка… Марк, пожалуй, не в счет. Разве она его знает? Знает лишь, что от него исходит опасность, его занимают исключительно собственные удовольствия. В остальном он для нее такая же загадка, как и все другие мужчины.
– Ты роскошно выглядишь, – с вызовом в голосе заявила Лара. Она явно полагала, что Порция одета слишком пышно. Порция давно привыкла к таким уколам и не считала нужным оправдываться, а сегодня она даже не потрудилась ответить. – Как себя чувствует ее величество?
– У Виктории все хорошо. Младенец тоже здоров.
Лара щелкнула языком.
– Тебе не следует так ее называть. Слишком неуважительно.
– В лицо я ее так не называю. Я уважаю королеву. Думаю, мы друзья. Разумеется, в той мере, в какой королевская особа может дружить с простыми смертными.
– Вы с ней друзья только из-за моего отца, – резко заметила Лара, больше не стараясь соблюдать внешние приличия.
Женщины были одного возраста к могли бы подружиться, но Лара не хотела делить своего отца ни с кем, особенно с его новой женой. Именно в этом, считала Порция, кроются причины такой острой неприязни со стороны падчерицы. Повторный брак не заставил лорда Эллерсли изменить отношение к дочери, он всегда ее любил.
– Когда ее величество смотрит на тебя, она думает о моем отце. – Губы Лары скривились от обиды. – Народ любит моего отца, а ты лишь напоминаешь о нем.
Порция очень устала, у нее болела голова, разговор вконец ее измучил. Ей хватало собственных
