обожал тетю и часто ходил к ней в гости. Ему казалось, что она знала все о травах и колдовских снадобьях. Иногда к ней наведывались девушки из соседней деревни, чтобы узнать свое будущее, хотя его дедушка не поощрял подобных увлечений.
— А как насчет моего будущего? — однажды спросил тетю Гейбриел, наблюдая, как она толкла пестиком в ступе сухие травы с терпким запахом.
Тетя Присцилла взглянула на него проницательными голубыми глазами, точно такими же, как и у Гейбриела. Ее взгляд запал ему в душу, как и ее последующие слова. Тетя улыбнулась и сказала:
— Твое будущее? Я не знаю, каким оно будет, зато вижу твою судьбу. Твоя судьба — это птичка, маленький коричневый воробышек.
Гейбриел застонал и потряс головой из стороны в сторону, словно пытаясь избавиться от наваждения.
Неужели предсказание тети Присциллы может оказаться верным?
Нет, это просто совпадение, и больше ничего. Какое значение имела для него Антуанетта Дюпре, так походившая на воробышка? Да никакого, если не считать, что эта встреча совершенно сбила его с толку. Может быть, поэтому все пошло не так, как было задумано? Нападение на карету провалилось, а почему? Кучер и его помощник прекрасно справились со своей ролью, да и сама Антуанетта Дюпре оказалась на том месте, где он и предполагал ее увидеть, только он сплоховал и не сумел отнять у нее письмо.
Он знал, что письмо у нее. Несколько истрепанных листков бумаги, исписанных рукой его матери. Но они позволяли ему вступить в борьбу за обладание своим наследством. Надо было всего лишь отнять письмо. Если бы потребовалось, он был готов применить силу. Он был преисполнен решимости вплоть до того момента, как распахнул дверцу кареты.
На него смотрели огромные карие глаза, в которых светился не страх, а вызов, смешанный с неповиновением. По плечам рассыпались темно-каштановые волосы, из-под скомканных юбок выглядывали очаровательные ножки. Немного полноватая, но очень соблазнительная фигура. Одним словом, тот тип женщины, который больше всего ему нравился. Горькие размышления не давали ему покоя.
Он кое-как справился со своей ролью, однако взятый им угрожающий тон не оправдал себя. Должно быть, лорд Эпплби посулил ей немало денег, чтобы она сохранила письмо. Да, лучшего укрытия, чем потайное женское местечко, для того чтобы спрятать письмо, было не придумать!
Он порвал на ней платье. Он касался ее мягкой нежной кожи, вдыхал аромат ее тела, пленительные изгибы которого до сих пор стояли перед его глазами. В его распаленном сознании возникали страстные образы. Но письма он так и не достал.
Гейбриел потер ладонями глаза и вздохнул. Видения продолжали преследовать его. Перед ним как живой стоял чувственный образ Антуанетты Дюпре. Она была само совершенство — яркая брюнетка с длинными волосами, нежной кожей, большими глазами и сочно-алыми губами. Он жаждал обладать ею.
Гейбриел мучился и страдал — как душевно, так и телесно. К чему зря изводить себя, пытался он себя уговорить. Она была любовницей лорда Эпплби, он своими глазами видел ее в объятиях лорда. Итак, она была орудием — надежным и верным — в руках своего любовника. Но почему же в тот самый миг, когда он распахнул дверцу кареты и увидел ее, он забыл обо всем на свете, в том числе и о цели своего ограбления?
Пока Гейбриел искал письмо, ревнивая зависть охватывала душу, подталкивая к совсем другим действиям. «Отними ее у него», — гудел в его голове внутренний коварный голос. Антуанетта Дюпре взамен наследства — разве это не равноценный обмен?
Может быть, поэтому он поцеловал ее? До сих пор он чувствовал на своих губах вкус ее губ, которые предвещали еще более волнующие и сладкие радости.
Его налет на карету был рискованным предприятием, но у него не было выбора. Однажды могущественные покровители Эпплби загнали его в угол, и у него оставался единственный выход — покинуть Англию. Гейбриел уже приготовился к отплытию за границу, как вдруг передумал. Если он окажется по ту сторону пролива, то уже будет не в состоянии бороться за свое наследство. Эпплби одержит окончательную победу, а ему больше ничего не останется, как читать английские газеты на континенте и мечтать о родине.
— Будь все проклято, никогда!
Он лучше умрет, чем сдастся.
Он должен найти это письмо. Оно в руках любовницы лорда, и он обязательно найдет, даже если ему для этого придется раздеть ее донага.
Если она такая хитрая и корыстолюбивая, никогда не упускающая своей выгоды, то она заслужила подобное наказание. Только такая женщина могла действовать заодно с лордом Эпплби. Гейбриел собирался добиться от нее всего, чего хотел, а когда письмо будет в его руках и он удовлетворит свои плотские желания, он исчезнет, и тогда ищи ветра в поле.
— Хозяин?
От неожиданности Гейбриел вздрогнул, вскочил на ноги и оглянулся в сторону голоса. Да, это был Уоникот, запыхавшийся от ходьбы и с растрепанными редкими волосами. Иногда Гейбриел забывал, что его слуги уже не молоды, что они были частью обветшавшего, но любимого Уэксмур-Мэнора, как, впрочем, и он сам.
Старый слуга принес с собой корзину, из которой пахло чем-то очень вкусным.
— Меня послала Салли, — сказал Уоникот, ставя корзину с едой на стол. — Ноги плохо слушаются меня, старика. Простите меня, хозяин, за то, что так долго шел.
Гейбриел пристально посмотрел на него, однако старый слуга избегал его взгляда.
— Ты видел ее? — с живостью спросил Гейбриел.
— Кого?
— Ты знаешь, кого я имею в виду. Мисс Дюпре, любовницу лорда Эпплби.
— Да, сэр. Она сейчас в своей спальне. Говорит, что страшно устала, но я предупредил Салли не выказывать ей радушного приема, чтобы она не задерживалась долго в гостиной на нижнем этаже.
Уоникот поднял глаза, и в них блеснуло любопытство.
— Вы же, хозяин, не причинили ей никакого вреда?
— Я только искал письмо, — хмурясь, ответил Гейбриел, как будто сожалея о случившемся. — Она наотрез отказалась дать мне его.
— Ясно, — невозмутимо отозвался Уоникот. — Все это ради письма.
Гейбриел взял кусок хлеба и макнул в чашку с мясной подливкой, где лежала тушеная баранина.
— Салли просила передать вам: лорд Эпплби присылал на прошлой неделе сюда своего поверенного, — продолжал говорить Уоникот, вынимая из корзинки бутылку с кларетом и старинный бокал, принадлежавший еще деду Гейбриела.
— С какой целью? — проворчал Гейбриел.
— Он сообщил, что намерен продать поместье. Говорит, что не видит никакого смысла удерживать его. Слишком невыгодно. Его содержание обходится очень дорого. Считает, что было бы лучше, если снести здесь все до основания.
Хотя Гейбриел отмалчивался, не желая ни перед кем раскрывать свою душу, старый слуга, по-видимому, разделял его чувства и мысли.
— Не стоит напрасно волноваться, — утешил его Уоникот. — Вы обязательно найдете способ возвратить себе поместье, и тогда все вернется на круги своя. Ваш дед любил повторять: «Что бы ни случилось, все к лучшему».
— Милый Уоникот, ты уверен во мне больше, чем я сам. Я даже не смог напугать слабую беззащитную женщину и не сумел вернуть письмо.
— Дело в том, что вы джентльмен, хозяин, — опять успокоил его Уоникот. — Вы с детства воспитаны в уважении и почтении к женщине, поэтому вам и не удалось напугать ее как следует. Кроме того, я бы не назвал мисс Дюпре слабой и беззащитной. У нее твердый взгляд, а это говорит о многом.
Гейбриел поморщился.
Желая поднять ему настроение, Уоникот разложил еду на столе, налил вина в бокал.
— Салли хочет знать, придете ли вы завтра утром к нам завтракать?
— Передай — обязательно приду. Отказаться от ее стряпни из- за каких-то пустяков — да ни за что на свете!
— Она будет рада. Как вы полагаете, мисс Дюпре не узнает вас?
— Уверен, что не узнает. Кроме того, я сам ищу случая встретиться с ней, — ухмыльнулся он.
Уоникот не стал спорить, хотя у него были сильные сомнения на этот счет.
— Очень хорошо, хозяин.
— Только, ради Бога, помни, как меня звать. Не назови по привычке хозяином перед этой хитрой кокеткой.
— Как скажете, хо… — Уоникот вовремя спохватился.
Гейбриел смотрел вслед ковылявшему к дверям слуге.
Итак, Эпплби собирался продать его право первородства, его фамильное гнездо, его наследство. Сколько он себя помнил, ему предстояло стать законным хозяином Уэксмур-Мэнора, очередным наследником в длинной цепи потомков Лэнгли, владевших этим родовым поместьем. Денежная стоимость поместья в его нынешнем заброшенном состоянии была, конечно, невелика, хотя назвать Гейбриела бедным было никак нельзя. Ценность этого владения для него выражалась совершенно в другом. И его продажа затрагивала жизнь всех исконных обитателей поместья, таких как чета Уоникот, других слуг и работников, которые теряли работу и кров над головой.
Но едва Уоникот открыл двери, чтобы выйти, как кто-то столкнулся с ним прямо при входе, причем бедного старика почти втолкнули обратно в дом.
— Гейбриел… — Слова замерли на губах вошедшей девушки, которая от неожиданности замерла на месте.
Миловидная, светловолосая, с милой улыбкой, Мэри Купер давно была влюблена в Гейбриела, еще с самого детства. Он не понимал, какая нелегкая принесла ее в столь поздний час, и сожалел, что она вообще пришла.
Уоникот также с мрачным видом смотрел на девушку, преграждая ей путь внутрь.
— Что тебе нужно, Мэри? — проворчал он. — Не годится девушке одной ходить так поздно.
— Когда я все закончила, — с угрюмым видом возразила Мэри, — миссис Уоникот
