— А где же прах мертвых?
— У меня осталось совсем немного. Ты приехал, как раз когда я готовила следующую порцию. Вот тебе до завтра.
Она вручила ему крохотный мешочек, который он тотчас же открыл и заглянул. Увидев, сколько там порошка, он в недоумении уставился на матушку Сару.
— Но как же? Тут ведь почти ничего нет! Как же я тогда вылечу мою возлюбленную?
С горечью посмотрела она на него:
— Как ты справишься, я не знаю. Не урони ни крошки. Не давай выплевывать. Все, что сейчас лежит здесь, должно попасть внутрь.
Его охватило дурное предчувствие. «Ничего не получится», — мрачно подумал он. Мысль эта будто придавила его, и под ее тяжестью он зашатался. Матушка Сара положила ладонь ему на руку, и, хотя она и не пыталась его поддержать, ему стало легче и он снова ощутил под ногами твердую почву.
Слова ее, столь же ласковые, как прикосновение, придали ему сил. Теперь она стала не строгой наставницей, какой была только что, а доброй старушкой.
— Тебе хватит сил сделать то, что нужно. Силы не могут подвести, когда они понадобятся тебе на самом деле. Но повторю еще раз: ты должен быть готов принять то, чего не можешь осмыслить. В жизни редко все идет так, как мы ждем. Заклинаю: не пытайся справиться один. Чтобы спасти эту жизнь, тебе потребуется помощь.
Он смотрел на то, что держал в руках, ибо в этих вещах была сейчас вся его надежда спасти ту, которую он любил. Он поднял голову и посмотрел в глаза матушке Саре.
— Удастся ли мне ее исцелить?
«Как я могу ему признаться в том, что сама этого не знаю? Без его веры поможет ли лечение так же, или же оно потеряет часть своей силы?»
Она опустила глаза, не желая встречаться с ним взглядом, боясь, что скажет неправду.
— Я в тебя верю. А теперь иди и работай. Создай свое волшебное зелье. Больше мне нечем тебе помочь.
Когда он, вскочив в седло, помчался обратно, она заметила брошенную в траву его книгу в кожаном переплете и подумала, не последовать ли за ним, чтобы вернуть ее.
«Не стоит», — сказала она себе, поразмыслив. Справится он или нет, пусть сделает это сам, без подсказок. Старуха подняла книгу и отнесла в дом, где села читать то, что там было написано. Закончив, она решила, что этим записям лучше остаться у нее.
Поздним вечером, когда вернулся Алехандро, замок оказался почти пуст. Двери в покои Изабеллы охранял страж, а когда Алехандро вошел, появился слуга, который передал ему ключ и тотчас спешно исчез, не желая ничего знать о том, что происходит внутри.
Войдя в гостиную, Алехандро увидел, что и она тоже пуста. Вспомнив, что король дает сегодня обед в честь прибытия нового архиепископа, молодой человек решил, что придворные дамы все ушли в большой зал. Как непременно пошли бы туда и они с Аделью. «Ну, вот и хорошо, — сказал он себе. — Никто не будет мешать».
Едва ключ повернулся в замке, Кэт и нянька бросились к Алехандро. Пока он раскладывал на столе то, что привез, нянька рассказала ему о том, что произошло здесь в его отсутствие, а также, что приказала фрейлинам Изабелла и что удалось подслушать, приложив ухо к запертой двери.
— Что с Аделью? — с тревогой спросил он.
— Стонет, мечется и не приходит в себя. У нее началось кровотечение, так что, боюсь, ребенка она потеряла.
Боль утраты пронзила его, будто стрела, пронзившая сердце Мэттьюза в Виндзоре по его приказу.
— Возьми эту бутыль, — с усилием выговорил он, и голос у него дрогнул, — и этот мешочек с порошком и найди подходящий сосуд, где их можно хорошенько перемешать.
Он вручил ей бутыль и мешочек.
— Смотри не урони ни крупицы. Боюсь, нам и так не хватит. Не знаю даже, достаточно ли этого порошка, чтобы получить хотя бы одну дозу.
Вскоре нянька вернулась, морщась и держа в руках миску с желтоватой вонючей кашицей.
Осторожно Алехандро салфеткой отер лоб возлюбленной и взял миску у няньки из рук. Он взглянул на мерзкое месиво, и мысль о том, что сейчас он попытается влить его Адели в рот, показалась ему отвратительной. Склонившись к девушке, он шепнул ей на ухо:
— Когда ты поднимешься, любовь моя, мы отпразднуем твое выздоровление самыми роскошными яствами, и ты забудешь этот мерзостный вкус. А сейчас… сейчас ты должна проглотить это без разговоров.
Повернувшись к няньке, он приказал:
— Придется тебе помочь мне. Я суку ложку со снадобьем в рот, а ты сразу зажми его. Что бы Адель ни делала, не отпускай, пока она это не проглотит. Нельзя потерять ни капли.
Нянька испуганно кивнула.
— Готова? — спросил Алехандро.
Она снова кивнула, и Алехандро зачерпнул ложку отвратительного зелья и положил в рот Адель. Вдвоем с нянькой они зажали ей рот и нос. Адель рвалась у них из рук с неожиданной для нее силой. Старая нянька не смогла справиться с ней, даже с больной, и вскоре Адель удалось оттолкнуть ее.
Едва нянькина рука перестала зажимать рот, как Адель немедленно выплюнула снадобье, и лишь несколько мелких крупинок осталось на языке. Капля желтой слюны сорвалась с ее губ и упала на белое полотно рубашки.
— Попытаемся еще раз, — сказал Алехандро.
На этот раз им удалось заставить ее проглотить лекарство, но не прошло и минуты, как ее вырвало на покрывало. В отчаянии Алехандро сорвал его и отшвырнул в сторону. Тонкая рубашка промокла от пота, облепив маленькое, изящное тело Адели. Он вспомнил, когда в последний раз видел ее почти обнаженной. «Наверное, тогда и был зачат этот ребенок», — подумал он, и сердце его заныло.
Снова и снова они вливали ей в рот желтоватую кашицу, а она, бессознательно сопротивляясь, сводила все их усилия на нет. В отчаянии он отправлял ей в рот ложку за ложкой, но стоило ему убрать руку, как организм исторгал содержимое прочь.
Наконец он без сил рухнул на стул возле ее постели, понимая, что потерпел поражение. Он сидел рядом с девушкой, беспомощно ожидая чуда, надеясь вопреки всякой логике, что каким-нибудь образом она справится с болезнью. Он держал ее за руку, чувствуя, каким жаром она горит, и силой своей любви к ней пытался заставить ее вернуться.
Луна стала клониться к закату, когда Адель, вздохнув в последний раз, вытянулась на постели, и страдания ее сменились смертным покоем. Долго сидел он с ней рядом, прижимая к груди Кэт, одинокий, как прежде, с разбитым сердцем.
Тридцать
Розов вместе с измученными биокопами шел в гору коротким путем, чтобы еще раз начать прочесывать те же самые улочки. Ни одна наводка из тех, что давали им испуганные жители, не осталась без внимания, однако успеха не принесла: информация была, а женщины не было. Они даже задержали было двоих бродяг, но потом отпустили, не видя никакого толку держать их в камере. Розов почти был уверен, что один из оборванцев пытается водить его за нос и хочет направить поиски в противоположном направлении. Сначала Розов решил было продержать бродягу подольше и допросить еще раз, но тот с виду явно им не подходил. Он был тощий, как тот, кого они искали по свидетельскому описанию, однако слишком хлипкий, с ревматическими руками, так что вряд ли ему удалось бы везти в гору тяжелую тележку. Розов заметил, как тот пошатывается и передвигается с трудом. «Наверное, пьяный, — решил Розов, — и страдает
