протесту. На заседании был оглашен акт об осмотре членами Московской музейной коллегии ящиков с имуществом Эрмитажа.
Совет Эрмитажа заслушал вопрос о выборе кандидата на должность директора Эрмитажа. Семью голосами выбрали кандидатом в директоры С.Н.Тройницкого.
С.Н.Тройницкий огласил отношение комиссара Киммеля о том, что приобретения Эрмитажа подлежат предварительному рассмотрению и разрешению в Коллегии отдела имуществ Республики. Со своей стороны С.Н.Тройницкий считает, что это распоряжение исходит не от правомочного органа, так как комиссар Киммель, ведающий хозяйственно-административной частью, в данном случае вторгается в научно- художественную часть, состоящую в ведении комиссара Ятманова. Распоряжение незаконно еще и потому, что Эрмитаж — учреждение автономное и самостоятельно распоряжается средствами, отпущенными на приобретение экспонатов.
Было заслушано мое сообщение о посещении зданий бывшей Академии художеств, где было найдено много ценных в художественном отношении произведений искусства и весьма нужных документов для Эрмитажа. Я же предложил огласить список картин, находящихся во дворцах Гатчины, Царского Села, Петергофа, подлежащих возвращению в Эрмитаж.
Оглашается баллотировка кандидата на должность директора Эрмитажа. За его кандидатуру было подано семь голосов. Тройницкий считается избранным директором Эрмитажа. Благодаря Совет за избрание, Тройницкий просил оставить за ним заведование историко-художественным отделом. Ввиду больших заслуг бывшего директора Эрмитажа Д.И.Толстого его решено избрать почетным членом Совета Эрмитажа.
Совет Эрмитажа намерен организовать временные выставки, используя те экспонаты, что до сих пор находятся в ящиках. У Тройницкого возникла мысль об организации временной выставки фарфора, используя по возможности и те экспонаты, которые были сданы на временное хранение, и устроить ее в комнатах 7-й запасной половины, где благоприятные условия освещения и есть отдельный ход. Публика сможет проходить прямо на выставку, минуя пустые музейные залы.
Я предложил показать на выставке и некоторые картины, обставить их и другими предметами, относящимися к фарфору и его сюжетам. Предложил ряд экспонатов из музея Общества поощрения художеств С.П.Яремич.
Вторник, 31 декабря Создана оценочно-антикварная комиссия Народного комиссариата торговли и промышленности, возглавляемая Л.Б.Красиным, которая затем перешла к М.Горькому, переименована в Экспертную комиссию Наркомата внешней торговли, открывшая шлагбаум для распродажи Эрмитажа и всего того, что можно было сбыть за рубежом.
1919 год
Пишу проект письма Горькому, который он просил меня составить, дабы ему выступить в защиту русских художественных дел перед советскими властями во время своей поездки в Москву. В конце концов я составил эту записку, которой он едва ли воспользуется, поэтому снабдил его еще коротким меморандумом в защиту экспонатов Эрмитажа, застрявших в Москве.
«Многоуважаемый и дорогой Алексей Максимович!
Мне уже давно хотелось прибегнуть к Вашей помощи и подвигнуть Вас на выступление в защиту все более разрушающихся наших художественных дел, но всевозможные недоразумения заставляли меня откладывать это намерение, причем я рассчитывал малодушно на тот авось, что все образуется и пойдет более жизненная деятельность.
Увы, до сих пор эта надежда, да и обстоятельства, приносят грубый, более безотрадный оборот дела. Эта надежда не оставляет меня в покое, и я решаюсь, наконец, утруждать Вас «упомянутым решением» на то, что Вы пожелаете активно выступить в защиту культуры, за что именно такие люди, как Вы, будете отвечать перед последующими поколениями.
Впрочем, обо всех художественных делах в целом я сейчас не стану говорить. Я лично очень приветствовал бы полное отделение искусства от государства и лишь могу сожалеть о том плане художественного устройства, которое сейчас на личной почве невозможно, и, наоборот, по всему видно, что в советском социализме государство совершенно заполонило художественную жизнь. Если это так, то всякому живому творчеству конец. Все, что есть творчество, должно преследоваться как нечто бунтарское и нежелание подчиняться тем представлениям, которые будут выдаваться за «волю народную». Тут, несомненно, Брики и Пунины постараются наплодить образцов нового искусства.
Ну, словом, положение здесь, с моей точки зрения, обстоит так безнадежно по самому существу, что и говорить об этом не стоит, и опять же хочется думать — авось жизнь подскажет более мудрые решения, авось она спасет от порабощения строительством, благо мы имели дело все же не столько с готовым и существующим, сколько с созидающим фактором. Ведь нельзя же возлагать на одну группировку главную надежду на будущее, но и Вам известно, кто рассчитывает на какое-то оздоровление, кто непременно имеет благие намерения, имея в виду то, что называется «просвещением».
Не так обстоит дело с искусством, уже созданным и существующим, с тем, что называется «искусством прошлого». Как будто вообще для подлинного искусства может подходить термин, означающий его принадлежность к какому-то отрезку протекающего времени. Дело здесь обстоит иначе уже потому, что искусство прошлого не есть нечто гадательное, а вполне реальный факт, вполне реальная ценность, и вот за сохранность этой ценности отвечаем все мы, и как раз наиболее сознательные среди нас. Меня, впрочем, смущает, к чему я Вам это говорю, когда Вы лучше меня все это знаете. Так вот дело охраны и сбережения искусства прошлого обстоит совсем не так благополучно; причем, разумеется, надо спасать не
Опять Вы спросите, зачем я пускаюсь в эти общие рассуждения, а не держусь более конкретной темы. Но, однако, разве полагаемая тема может нас куда-либо привести, если мы не условимся заранее в главном: с чем, например.
Вы не согласны со мной в этом пункте, что касается «искусства прошлого»? Должно быть аполитичным безусловно и до конца аполитичным, так лучше тогда и не читайте дальше, ибо
Еще возникла мысль, совершенно безразличная к вопросу о том, кто останется у власти через десять или сто лет, важно, чтобы через все испытания истории памятники искусства, ценные безотносительно к тому, что они выражают, для кого созданы и даже во имя чего созданы, были бы сохранены… Разрушаются дворцы как таковые, но зачем бездумно разрушать то, что может пригодиться всем и каждому, зачем уничтожать сами условия, которые созданы трудом, делают прошлое достойным сохранения? Бегемот забрался в посудную лавку, при одном только его посещении сказался весь кошмар разрушенного, бессмысленно разбитого того, что нужно каждому. Надо создать такие меры, чтобы подобный бегемот не смог забраться в другую посудную лавку, и ее надо держать подальше от бегемота. Или это не так, как положено, что бегемотов даже зовут во все посудные лавки, чтобы все их расколотить без остатка. Кому же мы сделаем пользу, если не призывать в конце концов к ответу таких нерадивых смотрителей за дворцами, выпустивших зверя гулять, где ему захочется.
Впрочем, прежде чем изыскивать способы спасения, я в двух словах посмею изложить осуждение
