Очень хороши и рисунки охот, хранящихся в Лувре, а также гравюры на дереве с подобным же сюжетом.
225
Из целого ряда портретов знаменитого кардинала-гуманиста особенно хорош аугсбургский экземпляр, пейзаж, в котором позади фигур Альбрехта и распятого Спасителя стелется совсем пустой круглый холм, из-за которого клубится застлавшая уже небо черная туча. Другой портрет Альбрехта в виде св. Иеронима находится в Берлинском музее.
226
Прекрасный 'лесной' лист: 'Проповедь Иоанна Крестителя' (1516 г.).
227
Красивая ведута какого-то монастыря видна на гравюре 1505 года 'Сердце Христово'. 'Осада Вольфенбюттеля' - большая гравюра 1542 года - исполнена на редкость неряшливо, и невольно при виде ее вспоминаешь подобный же сюжет, несравненно тоньше переданный Дюрером. И, однако, нельзя отказать и в данном случае в необычайной жизненности восприятия Кранаха, особенно что касается пейзажа. Вообще изображение городских осад было любимейшей темой того времени, и количество таких изображений просто неисчислимо. Среди них выдающееся положение занимает громадная ксилография в нескольких листах Ганса Милиха, изображающая осаду Ингольштадта в 1546 году. Тому же Милиху принадлежит ряд красивых пейзажей, и среди них очень сложная гравюра 'Охота на оленей' с тонко разработанным лесным мотивом.
228
К сожалению, эта 'Дорога в лесу' Мюнхенской Пинакотеки далеко не лучшая картина Альдорфера; она страдает тусклостью красок и вдобавок испорчена реставрацией. Гораздо лучше близкая к ней картина 'Святой Георгий' (также в Мюнхенской Пинакотеке), в которой фигура играет роль еле заметного стаффажа. Интересно здесь отметить у Альтдорфера, равно как и у Кранаха, их своеобразное понимание античного обожествления природы. Мифологические 'голыши' Кранаха имеют вид выбежавших из бани на воздух немецких мужиков, и немецкими же шписбюргерами представляются отдыхающие 'im Grьnen' фавны Альтдорфера (Берлин). Но важно уже то, что художники стали приниматься за подобные темы. Средневековое умиление перед природой и античное ее обожание начинали сливаться в одно целое. Эльсгеймер и Пуссен нашли затем способ сделать это сливание полным и чудесно-прекрасным.
229
Как далеки мы здесь от аккуратно выписанных, измельченных далей ван Эйка и от далей левой части Тифенбронского алтаря Мозера. Но тем не менее заслуга остается за обоими мастерами полностью - именно они открыли дорогу всему последующему исканию на пути передачи пространства. Особенно картина Мозера приходит на ум, когда глядишь на 'Alexanderschlacht'. Что это: случайность, или же Альтдорферу было известно произведение Мозера?
230
Близкий к картине 'Победа Александра над Дарием', но скромнее трактованный эффект встречается на картине Нюрнбергского музея: 'Тело св. Квирина достают из воды'.
231
Архитектурные идеалы выразились полнее всего у Альтдорфера в его дворце Давида на очаровательно пестрой, испещренной светящимися голубыми нотками картине 'Вирсавия' (Мюнхен, 1526 г.). Этот дворец - колоссальное сооружение с открытыми лоджиями, террасами, балконами, башнями. Но говорить серьезно об архитектуре при виде этой прелестной 'чепухи' нельзя, и еще менее можно говорить здесь о понимании задач 'возрождения'. В сущности, это не что иное, как снабженная круглыми формами громадная готическая игрушка, род Kunstuhr, которая вот-вот зашипит, зазвенит, заиграет и даже зашевелится. Несколько более толковое понимание ренессанса обнаруживает Альтдорфер в гравированных проектах чаш, ваз, дверей, орнаментов. Здесь он приближается к Гольбейну-младшему и Флейтнеру.
232
Около того же времени Содома прибегает к подобному эффекту в своем 'Святом Севастиане' и то же делает (несколько раньше) Петро ди Козимо в 'Благовещении'. В трактате Леонардо мы находим указания на то, что и этот гении интересовался contre jour'oм, однако как его передать в картине, он не даст совета. Нечто близкое к эффекту contre-jour'a мы уже видели в пейзаже Брейгеля 'Виселица'.
233
К концу XV века относится грандиозная панорама (гравюра на дереве) Якопо Деи Барбари, изображающая Венецию и соседние берега, видимые с высоты птичьего полета.
234
Изображение природы в ее сильных 'аффектах', в ее 'пафосе' большая редкость в XIV и XV веках. Едва ли не наиболее ранним изображением бури является миниатюра в 'Домовой книге' семьи Черути,
