изумрудами Картье.
Но кто возьмется утолить неизбывную жажду таинственной женщины, желания которой бичуют мерзкий мир, в котором она принуждена жить?
В ожидании Агарь страстно наслаждалась Парижем, лихорадочным и стремительным.
Королева, чистосердечно радовавшаяся успехам подруги, дала несомненное доказательство своей доброты. Вместо вознаграждения она потребовала для себя права быть повсюду ее проводником.
Агарь всецело отдалась на ее волю, переходя от портных к ювелирам, от ювелиров к декораторам, от декораторов к продавцам вина, от ночных ресторанов к дансингам.
Умирающая, может быть, мертвая мысль об Исааке Кохбасе, казалось, еще увеличивала это неистовство, разжигала страсть к святотатству, бессознательно живущему в душе лучших представителей человечества.
Не следует думать, что она забывала о том, что денег, уплаченных за один ужин в отдельном кабинете, хватило бы на целый день восьмидесяти несчастным «Колодезя Иакова». Напротив, она думала об этом непрестанно – съедая первую ложечку икры и выпивая последний бокал шампанского.
Но насколько лишились бы своей остроты многие удовольствия, если бы не уверенность в возмездии!
Самыми свободными часами для Агари были те, когда встававшая не раньше двух часов Королева Апреля оставляла ее одну. Ей нравились прогулки по утреннему Парижу, который никогда не узнают даже проведшие в нем всю жизнь рабы роскоши. Она избегала Фобур-Сент-Онорэ и чаще всего ходила по тянущимся вдоль озера аллеям Булонского леса.
Два раза была она в Люксембурге, на том месте, где сидела на следующий день после своего приезда, и снова увидела маленьких евреек-студенток, евших хлеб и перечитывавших лекции.
О! Как хотелось ей сказать им: «Бедные дети, если бы вы знали, что, несмотря на мои жемчуга и серебристую лису, мы сестры!»
На память приходили стихи, прочитанные в «Колодезе Иакова»: «Красота покажется тебе роскошью, роскошь проклятием, развлечения кражей!…»
Недели через две после выступления Агари в варьете была назначена генеральная репетиция.
Дю Ганж не мог пойти, так как был приглашен на собрание комитета Общества писателей.
– Позвони Королеве Апреля, чтобы она заехала за тобой, – сказал он Агари.
– Я вовсе не обязана присутствовать на всех генеральных репетициях.
– Нет-нет, лучше сходить. В Париже надо время от времени показываться.
Гуляя во время антракта с Королевой по кулуарам, Агарь, на которую со всех сторон сыпались приветствия и комплименты, вдруг заметила говорившего с графом де Биевром Поля Эльзеара.
Она несколько раз встречала его после знаменитой статьи, но всегда с ней был дю Ганж.
Несмотря на то, что воинственность журналиста прошла, она постаралась избежать возможного столкновения.
Теперь она была одна. Она могла узнать…
Пользуясь тем, что Королева Апреля застряла в группе красивых женщин, Агарь покинула ее и на повороте в кулуары неожиданно выросла перед обоими друзьями.
Де Биевр улыбнулся, заметив ее.
С первого же дня он почувствовал к ней симпатию. Дю Ганжу она только льстила. Шестидесятилетний возраст старика устранял всякое подозрение.
Поль Эльзеар поздоровался довольно холодно.
Она сделала вид, будто не замечает такого почти некорректного безразличия, и храбро взяла быка за рога.
– Вы были не слишком любезны со мной, Эльзеар.
– В самом деле…
– Ваш друг – свидетель.
Де Биевр пожал плечами. Было легко угадать, что оба уже спорили по этому поводу и один даже слегка пожурил другого. Но чувствовалось, что он не обвинит его в присутствии третьего лица.
– Де Биевр – ваш друг, – сказала Агарь. – Он мне не ответит. Он, без сомнения, прав. Но я думала, что он и мой… И вы тоже немного.
Поль Эльзеар всеми силами старался сохранить беспечность.
– Правду говоря, мне кажется, вы преувеличиваете. Вас забросали цветами. Я думал, что отсутствие моего скромного букета останется незамеченным. Он вам не нужен, чтобы жить, как многим бедным девушкам.
Она немного побледнела, но все же продолжала улыбаться.
Де Биевр, следивший с заметным беспокойством за состязанием, вмешался.
– Дети мои, – сказал он, – вы начинаете серьезно меня раздражать. Хватит, хватит! Малютка Жессика, будьте умнее. Седые старики всегда пользовались правом устранять некоторые недоразумения. Вы несколько раз обещали мне прийти позавтракать в мою трущобу на улице Вернейль. Назначьте сами день. Кроме нас троих, никого не будет.
– С удовольствием принимаю ваше предложение, – ответила Агарь. – Кстати, если господин Эльзеар в
