— Мы делаем великие открытия! Это гораздо интереснее, чем таскать туда-сюда руду и кометы.
— И гораздо опаснее. Хуже всего, что мы не знаем, как вернуться.
Эта водородная колонна просто огромна. Мы не сможем ее обогнуть.
Что вообще такое — здешняя червоточина?
— Мы можем узнать больше, если продолжим разведку. Когда ремонт будет закончен...
Нечто коричневое, похожее по форме на пулю, пронеслось вдоль корпуса. Эта штука отличалась от всех остальных, она была твердой, не легкой.
Что бы там ни было, оно срезало бота и отправило его в самостоятельный полет по космосу. Возвращаясь, штука превратилась из пули в узкую арку. Она сорвала с корпуса еще одного бота и вздрогнула, пролетая мимо.
Клэр начала действовать. На концах «Серебряного люггера» были две лазерные пушки. Когда вышли на связь, Клэр запустила программу поиска и уничтожения. Она сделала это почти мгновенно, но все равно было уже слишком поздно.
Коричневая пуля оказалась настолько быстрой, что у ремонтных ботов не было ни шанса. Их делали для того, чтобы чинить и заполнять бреши, а не драться и отражать нападение. Все боты улетели в космос за несколько секунд.
Клэр молча провожала их взглядом. Она ничего не могла сделать.
Если она выведет на корпус новых, их снова стряхнут, а запасы ботов были весьма ограничены.
Эрма ничего не сказала. Они пытались следовать за несколькими ботами, но тщетно. Спасти удалось только двух. Корпуса их смялись от столкновения.
— Странно. Нападавший, похоже, вынул из них управляющий блок.
— Думаю, они нас изучают, — Клэр нахмурилась.
«Серебряный люггер» какое-то время просто несло течением, а стая живых космических кораблей скользила рядом, словно патруль — карандаши, паруса, пушистые сферы ядовито-оранжевого цвета.
Они были осторожны. Ни одно существо не попыталось проникнуть в корабль через порты на корпусе.
— Предлагаю посмотреть на планету поближе.
— Я хочу найти червоточину. Если оказалась на вечеринке в незнакомом месте, в первую очередь ищи выходы. Я выучила это еще в школе.
— Развивая твою метафору, на эту вечеринку нас совсем не звали.
Местные жители, кажется, дают нам это понять.
— Давай оторвемся от них. Ускоряйся и улетай прочь, давай просканируем планету. А затем вернемся к водородной колонне и будем искать червоточину.
— Звучит неплохо. Я ускоряюсь.
Стая начала отставать. Они могли разворачивать паруса и собирать больше солнечного света, может, они даже умели кататься в водородных ветрах, но «Серебряный люггер» обгонял их на целые минуты.
— Пока мы готовимся — вернее, пока ты готовишься, — давай-ка пораскинем мозгами. Почему червоточина оказалась в этой газовой колонне?
— Думаю, ее туда затащило. Так же, как ее противоположный конец, который мы нашли в солнечной короне. Если кто-то и разрабатывал транспортную систему, использующую червоточины, он вряд ли захотел бы поместить выходы в таких местах.
— А кто же их туда поместил? Кто здесь главный?
— Дай угадаю. Кто-то, кто не хотел, чтобы этими червоточинами пользовались.
— Ага, это утверждение меняет наше представление о червоточинах на диаметрально противоположное.
— Но любой, кто захотел бы избавиться от червоточины, просто бросил бы ее в звезду.
— Тогда тебя зальет раскаленной плазмой.
— Точно. А если бросить оба конца возле звезд, то звезды будут подкармливать друг друга. Если одна будет получать ту массу, которую потеряла другая, это приведет к изменению в их свечении. Твоя идея ясна. Похоже, хорошего способа избавиться от червоточины не существует...
— Значит, эта система предназначена для ограниченного использования, — Клэр щелкнула пальцами. — Кому здесь это могло понадобиться?
— Думаю, речь идет не о космической форме жизни.
— Хм... Хотя, может, они как-то с этим и связаны.
Корабль поворачивался, все системы работали на полную мощность. Клэр видела, как на диагностических панелях вспыхивают новые команды. Эрма знала свое дело, она умела быстро оценивать ситуацию и ориентироваться в незнакомых условиях. Но в полностью новом мире? Нелегкая задачка для корабля, предназначенного для вынюхивания астероидов с рудой.
Клэр наблюдала за тем, как из своих укрытий выдвигались телескопы, словно расцветали астрономические цветы. Линзы поворачивались и фокусировались, будто целая батарея глаз.
— Я начинаю обзорный осмотр планеты. В полном спектре. В атмосфере есть очевидные признаки жизни. Я могу разглядеть поверхность в инфракрасном свете, но облачный покров очень толстый. Океаны, континенты, достаточно большие шапки полярных льдов. Наблюдаются незначительные радио- и микроволны. Похоже, что здесь... подожди...
Клэр сдвинула брови. Эрма очень редко делала паузы в разговоре. Программы никогда не использовали слова для заполнения речевых пауз, всякие «хм» и «ах». Но чтобы программа совсем замолчала? Это внушало беспокойство. Пауза затянулась. На экранах ничего не возникало.
— У меня... только что был... необычный опыт.
— Я заметила.
Еще одна пауза.
— Нечто... позвало меня.
— Привет? — догадалась Клэр.
— Что-то вроде того... только глубже, с несколькими параллельными нитями разговора, за которыми я не смогла уследить.
— На каком языке?
— В этом вся странность. На моем.
— Э... на английском?
— Я не думаю теми же простыми, двусмысленными терминами, что и ты. Конечно, я знаю, что твои внутренние системы не употребляют эти «слова», которые вы произносите ртом. Ваш мозг устроен гораздо тоньше и совершеннее. Нет, моя операционная система использует сложные комбинаторные нотации. Они позволяют передавать в пакетах множество разных значений. Думаю, так поступает каждый высокоразвитый разум, потому что это эффективно. И сообщение, которое я получила, было сформировано именно таким образом, подтверждая мои догадки.
Клэр моргнула.
— Но кто бы его ни послал, это был чужой. Как они узнали... Ох. Боты.
— Я не подумала об этом, но... да, наверное, они получили информацию из ботов.
— И провели реинжиниринг... ух ты. Они сделали это за несколько минут.
— Да, именно «ух ты». Это словосочетание компактно, как и сигналы в некоторых потоках, которые я обрабатываю. Но в большинстве своем они не такие. Это очень странный разум.
— Поверю тебе... хм... на слово. И что же говорит эта умная штука?
— Что мы должны уйти. Не приближаться к ним.
— А «они»... это кто?
— Они говорят, что это относится ко всей планете. Объединение разумных существ и биосферы — наилучший способ выразить подобный симбиоз в словах.
— Живой мир. Скажем, какая-то система, позволяющая океанам говорить с людьми? Это... ну... это невозможно. Я не могу это осмыслить.
— Я тоже. У меня ведь даже нет живого тела, так что я могу думать об этом лишь абстрактно. Вроде человека, разговаривающего с лесом?
— Мое тело разговаривает со мной, и в основном оно сообщает плохие новости. Например, что у меня
