таинственным повелителям, и Жуану, само собой, досталась роль защитника беглянок. Они прекрасно ладили между собой, и швейцарец ценил возможность разделить с Жуаном возложенный на него груз ответственности.
К концу дня сбора винограда Элизабет устала. Вернувшись домой на телеге, наполненной плодами, она, едва ее спустили вниз, тут же и заснула на руках у Жуана, утомленная смехом, песнями и играми на свежем воздухе.
— Полагаю, мы можем уложить ее без ужина, — заметила Мария-Терезия, когда Жуан опустил девочку ей на колени.
— Тем более, — он согласно закивал головой, — что она поела с виноградарями и особенно налегала на печенье. Стакана молока должно хватить.
— Если еще удастся заставить ее проглотить молоко, — возразила Лаура, снимая с девочки одежду, чтобы переодеть ее в ночную рубашку: та спала как убитая.
Мать отнесла ее в кроватку в комнату Лауры, но и в этом не было ни малейшего признака отделения матери от дочери: дверь между смежными комнатами всегда была открыта. Лаура ни в коей мере не хотела создать впечатление, будто она пользуется своим положением официальной матери, и, несмотря на растущую в ее сердце любовь к малышке, изо всех сил старалась вести себя всего лишь как любящая воспитательница. Отрадно было смотреть, как принцесса ласкает ребенка, как учит его читать, как рассказывает сказки или любовно расчесывает светлые нежные волосы… И, наблюдая это простое счастье, как-то не думалось о том, что она, Лаура, приносит в жертву свою собственную жизнь…
В этот вечер, после ужина, поданного Биной, обе женщины по обоюдному согласию остались полюбоваться раскинувшимся над озером ночным звездным небом и деревянными домиками, расположенными внизу, в долине, из-за четырехскатных соломенных крыш похожими на пирамиды.
— Как красиво! — восхитилась Мария-Терезия. — Но разве вы совсем не скучаете по своей Бретани?
— Я солгала бы вам, если сказала бы «нет», но я скучаю не по Сен-Мало и даже не по поместью в Сен-Серване. Мне не хватает моего маленького замка в Комере на берегу пруда Феи в старом лесу Броселианд. Но Комера больше нет. Я так хотела бы снова отстроить его… и подарить вам. Мне иногда кажется, что со временем мы сможем вернуться во Францию. И тогда я надеялась бы, что мой старый лес укроет вас так же надежно, как и швейцарские горы.
— Вы так красиво рассказываете, что даже хочется поехать туда. Конечно, мы нашли тут покой, но вы и представить себе не можете, до какой степени я мечтаю вновь вдохнуть воздух родной страны.
— Вам хочется в Версаль?
— О нет! Версаль стал для меня ничем. Для счастья мне будет достаточно и самого простого дома во Франции. Даже пристройки для челяди к вашему разрушенному замку…
Лаура расхохоталась:
— Надеюсь все же предложить вам нечто лучшее, если, конечно, предоставится такая возможность. Но ведь у вас, мадам, вся жизнь впереди! Вы так молоды! Кто знает, что готовит вам бог…
Но это они как раз скоро узнали.
К полуночи, когда в замке все уже спали, на крутой подъездной аллее, что вела во внутренний двор, показались два экипажа. Они направились к крепостному входу в нижнем дворе, между молочной и коровником, откуда, круто завернув, можно было попасть к парадному крыльцу. Фонари на каретах были погашены, и пришлось бы приехавшим долго уговаривать слуг отворить ворота в этот час, если бы в конце концов из экипажа не раздался голос барона Альфонса: он приказал немедленно впустить их. И тем не менее когда оба экипажа — кабриолет барона и дорожная берлина, которой правил Филипп Шарр, — остановились у дверей высокого замка, дорогу им преградили двое: Жуан и Жозеф, вооруженные пистолетом и ружьем.
— Голос легко изменить, господин барон, — пояснил Жозеф, — обычно в ваш приезд перед каретой скачет курьер.
— Я тебя, Жозеф, ни в чем не упрекаю. Ты исполняешь свой долг. Господа, прошу следовать за мной, заходите. Жозеф, попроси Яковию разбудить дам и… собрать багаж… принцессы!
— И, конечно, маленькой Элизабет?
— Нет. Идемте, господа!
Один из тех, кого он ввел в Рыцарский зал, был дворянином, его походка и манера держаться не оставляли в этом никаких сомнений: это был безупречно одетый, элегантный высокий красивый блондин лет сорока с волевым, четко очерченным лицом, словно освещенным яркими серо-голубыми глазами. Второго Лаура, прибежавшая в халате, с волосами, заплетенными в толстую косу, узнала сразу. Это был Руже де Лиль, ее мимолетный друг, благодаря которому она познакомилась с Бенезешем. Он направился к ней, а остальные, к которым присоединился и Филипп Шарр, лишь молча ей поклонились. Она не скрывала ни беспокойства, ни удивления: ночной приезд этих людей не сулил ничего хорошего.
— Господин Руже де Лиль? Вы здесь? И с вами вместе, барон? Могу ли я узнать, что все это означает?
Она обращалась к ним двоим, но взгляд ее остановился на элегантном незнакомце, который, отойдя в сторону, был как будто поглощен созерцанием портрета «короля швейцарцев». Кто этот человек и зачем он приехал сюда?
— Мы вскоре представим вам этого господина, — тихо произнес барон Альфонс, — но будьте уверены, что он здесь с благой целью. Здорова ли мадам?
— Она, как мне кажется, абсолютно здорова. Но к чему этот вопрос?
— Чтобы знать, в состоянии ли она немедленно отправиться в путешествие. Ей надлежит срочно покинуть замок… этой же ночью!
— Как же так? Ехать? Но куда?
— Этого вы не узнаете, но присутствующий здесь господин Руже де Лиль, участие которого в судьбе мадам вам известно, посланник господина Талейрана-Перигора[81] , французского министра внешних сношений, вышедшего в отставку в прошлом июле, расскажет вам подробнее об этом деле.
— Но я думала, он служит у господина Бенезеша…
— Господин Бенезеш, увы, уже не у власти… — вступил в разговор сам Руже де Лиль. — Он смещен из-за обвинения в большой симпатии к партии роялистов… но, несмотря на это, с ним все в порядке, и он целует вам руки, мадам, — прибавил он, увидев, как сдвинулись брови молодой женщины. — Сейчас не время для… радикальных действий. Но перейдем к делу, которое привело нас сюда в столь поздний час. Одним словом, принцессе угрожает опасность. Опасность серьезная, и ей потребуется другое убежище.
— Опасность? Так вдруг? И почему сегодня опасность стала большей, чем была вчера? Мы живем здесь вот уже четыре года, никого не видя…
— Она стала кое-кому мешать. Сейчас я объясню. 10 июня прошлого года в Митаве, что в Курляндии, после четырех лет почти полного заточения в Вене, лжепринцесса вышла замуж за своего кузена герцога Ангулемского. Это означает, что она возвращается на политическую арену и с этого момента, если можно так выразиться, становится частью европейского пейзажа…
— Тем лучше для нее!
— Мне кажется, мадам, что вы не хотите понять. Это означает, что всякое появление настоящей принцессы станет катастрофой для большого числа людей. Начиная с короля Людовика XVIII, который был обо всем осведомлен, но все-таки благословил этот брак.
— Он знал, что принцесса не настоящая, и все же выдал ее за своего племянника? — недоверчиво проговорила Лаура. — Даже не подумав о том, что будущие дети станут незаконными наследниками?
— Детей не будет, в этом и заключается особенность всего дела: герцог Ангулемский не… не имеет… не может иметь детей. Теперь король пристроил рядом с собой, как ее все называют, «тампльскую сиротку», а на самом деле несравненное политическое знамя! Его беспокоит только следующее: как бы она не забыла свою роль, а нежданное появление другой не разрушило бы все его планы. Поэтому он пожелал, чтобы это крайне нежелательное появление стало бы абсолютно невозможным, и его агенты получили соответствующие инструкции.
— Ничтожество! — выругалась Лаура. — Он все сделал для того, чтобы отстранить от трона
