Жозефина, белая как полотно, вскочила из-за стола.
– Я должна перехватить его на дороге в Париж, – сказала она. – Мне надо увидеть его до того, как он встретится с братьями.
Креолка прекрасно знала, что, как только Бонапарт увидится с родственниками, которые люто ненавидят ее, те немедленно расскажут ему о жене все, что им известно (а что неизвестно – сочинят). Поэтому Жозефине надо было поскорее обнять мужа, снова очаровать его, ласками свести с ума…
Попрощавшись, она отправилась к себе, а рано утром вместе с дочерью в почтовой карете уехала в Лион.
Минуя по дороге триумфальные арки, которыми французы встречали Наполеона, Жозефина лихорадочно шептала:
– Если я увижусь с ним первая, я спасена!
Но в Лионе ей пришлось пережить настоящее потрясение.
– Генерал Бонапарт проехал два дня назад… – сказали Жозефине рабочие, снимавшие с арки флажки и другие украшения.
– Не может быть! – возмутилась гражданка Бонапарт и растерянно добавила: – Я еду из Парижа и не встретила его по дороге…
– Вы, наверное, не знаете, что сюда ведут две дороги. Вы ехали бургундской, а генерал – бурбонской, вот и разминулись, – сообщил рабочий и рассмеялся.
Жозефина была близка к обмороку. Размышляя о своем положении, она впервые в жизни бранила себя за глупость, беспечность и распущенность. Тень развода нависла над ней. Она променяла Бонапарта, человека, которого приветствует вся Франция и который скорее всего займет место Барраса, на красивого дурака, который умел только спекулировать да сочинять пошлые каламбуры… Теперь она горько сожалела, что столь легкомысленно афишировала свою связь с Ипполитом Шарлем.
Если Наполеон ее отвергнет, как она будет жить? Кто оплатит ее счета? Кто станет содержать тридцатисемилетнюю женщину с двумя детьми?
Совершенно подавленная, Жозефина тихо плакала…
Прибыв в Париж в сопровождении Евгения Богарнэ, Бонапарт сразу направился на улицу Виктуар. Генерал, разумеется, не предполагал, что ситуация повторится в третий раз и он застанет дом пустым.
– Где моя жена? – бросил он слуге, поднимаясь по лестнице.
– Она уехала встречать вас.
– Ложь, опять ложь! Она у любовника! – взорвался Бонапарт. – Собери ее вещи и выставь перед домом! С меня хватит!
В этот вечер Бонапарт твердо решил развестись…
Наутро с визитом к генералу пришел Колло, богач и поставщик итальянской армии. Бонапарт был в крайне подавленном состоянии. Не в силах сдержаться, он рассказал Колло о своем решении.
– Да что вы?! – изумился гость. – Вы действительно хотите разводиться с женой?
– Она это заслужила… – ответил корсиканец.
– Но сейчас не время этим заниматься, – возразил Колло. – Вы принадлежите Франции, и взоры всей страны прикованы к вам. Вы не можете допустить, чтобы над вами потешались, обсуждая на улицах ваши семейные дела… Сейчас ваш долг – возродить Францию; у вас будет еще достаточно времени, чтобы заниматься семейными делами.
– Нет! Я принял решение. Всем давно известно, почему мы разводимся! Поболтают день-другой и успокоятся…
– О, кажется, вы все еще влюблены. Вы ее простите…
– Никогда! – вскричал Наполеон, поворачиваясь к гостю спиной.
Жозефина прибыла в Париж только на следующий день. В доме на улице Виктуар ее ждал неприятный сюрприз.
– Генерал запретил вас впускать! – заявил мажордом своей хозяйке, загораживая ей путь.
От такой наглости Жозефина потеряла дар речи, но, поняв, что с ней не шутят, горько разрыдалась. Она молила, просила прощения и громко стонала, уверенная, что за дверью стоит Бонапарт и слушает ее причитания.
Через час служанка Анна, пожалев госпожу, позвала Евгения и Гортензию, детей Жозефины, чтобы они попытались смягчить отчима.
– Не покидайте нашу мать! – взмолилась Гортензия. – Мы умрем от горя, если лишимся посланного нам Провидением второго отца!
Жалея детей, Бонапарт открыл дверь. Бледный, с горящими глазами, он раскрыл объятия Жозефине.
– Я не могу спокойно смотреть на детские слезы, – сказал он жене и повел ее прямо в спальню.
Одна ночь восторгов и любви – и Жозефина была прощена.
Когда на следующий день в особняк приехал Жозеф, ему сообщили, что господин и госпожа еще не покидали постели.
После отъезда нежданного гостя Наполеон встал с кровати. Открыв окно, он вдохнул свежий воздух и несколько минут любовался видом холмистого Монмартра. Потом вернулся к Жозефине, поцеловал ее и направился в свой кабинет, расположенный на первом этаже, чтобы принять собравшихся у двери посетителей.
Бонапарт знал о растущей нищете народа, обесценивании денег, разоблачениях бесчестных спекуляций членов Директории. По мере того как выявлялась несостоятельность власти, в народе усиливались роялистские настроения, поэтому замыслы Наполеона вовсе не казались несбыточными.
Бонапарт готовился заменить конституцию хартией, подходящей для его единоличного правления.
Восемнадцатого брюмера (девятого ноября) Наполеон встал в пять часов утра. В шесть остальных жителей улицы Виктуар разбудил громкий стук копыт кавалерийских лошадей – это четыреста драгунов проехали под окнами своего командующего, прежде чем отправиться, согласно плану, в Тюильри.
В этот день Бонапарта еще ожидало назначение на пост главнокомандующего парижских войск, отставка Барраса и падение Директории.
На следующий день Ассамблее предстояло принять решение о пересмотре Конституции III года и создать временный Консулат.
Вечером Бонапарт положил у изголовья своей кровати два заряженных пистолета…
Двенадцатого декабря была принята новая конституция, согласно которой исполнительная власть перешла к Наполеону Бонапарту, с тех пор именовавшемуся Первым Консулом.
Восемнадцатого мая 1804 года была учреждена Империя, и Наполеон в течение нескольких недель все свое время отдавал государственным делам. Он решил возложить на себя корону, а членов своей семьи наградить титулами принцев и герцогов.
В недалеком будущем он и в самом деле создал новую знать, щедро раздавая титулы графов, герцогов и баронов. Кроме того, он вернул титулы многим представителям старых знатных родов.
Узнав о предстоящей коронации Жозефины, сестры Наполеона устроили скандал; креолка же потребовала от Бонапарта церковного брака.
– Зачем тебе это, Жозефина?! – возмутился Наполеон, но женщина стояла на своем.
– Боюсь, – лицемерно заявила она, – что без этого Папа не захочет освятить корону…
И она добилась своего: первого декабря, накануне коронации, кардинал Феш, дядя императора, обвенчал Наполеона и Жозефину.
Теперь бывший якобинский генерал мог быть коронован как император с согласия католической церкви.
Поднимаясь по ступеням величественного собора Нотр-Дам, Жозефина снова вспомнила предсказание старой караибки…
А что сталось с Ипполитом Шарлем?
Из-за ненависти Бонапарта, который, несмотря на все свои любовные похождения, так и не перестал ревновать красавца-гусара, отставной капитан понемногу лишился состояния, нажитого при помощи
