вспоминала об этом человеке с какой-то ностальгической грустью, которую и сама себе объяснить не могла. Но у нее при мысли о нем всегда слегка щемило сердце.
— Месье Делаланд? Рада убедиться, что вы по-прежнему имеете обыкновение появляться, как из-под земли, и сразу брать быка за рога!
— Поверьте, я предпочел бы совершенно иные манеры, но дело, которым я занимаюсь, не терпит предисловий, прологов и прочих светских любезностей. Ваше появление в Париже, а тем более на этом постоялом дворе, меня крайне удивило. Сейчас вам нельзя здесь находиться, мадемуазель!
— А где, по-вашему, я должна быть?
— Вы поедете со мной, и месье де ла Рейни вам все объяснит. Поверьте, я крайне огорчен, что вынужден прервать ваш ужин!
Бывший советник посольства не мог не вмешаться в разговор.
— Подождите секундочку, молодой человек! Я понятия не имею, кто вы такой, дорогой месье...
— Я — Альбан Делаланд, один из помощников господина де ла Рейни, начальника королевской полиции.
— А я Исидор Сенфуэн дю Бульуа, советник французского посольства в Мадриде, и выполняю поручение маркиза де Виллара. Он доверил мне двух этих милых девушек, чтобы я доставил их из Испании во Францию и передал в ведение герцогини Орлеанской, на службе у которой они находились до того, как последовали в Мадрид в свите новой королевы Испании.
Маленький человечек произнес свою речь с необычайно важным видом, который вызвал улыбку на лице молодого следователя, но и она не расправила озабоченную складку на его лбу.
— Ее королевского высочества нет в Париже, и я полагаю, что вы завтра повезете ваших подопечных в Фонтенбло?
— Вы не ошиблись в моих намерениях. Тем более...
— Ваши намерения ни в коей мере не препятствуют тому, чтобы мадемуазель де Фонтенак немедленно отправилась со мной к господину де ла Рейни. Особняк, где располагается полиция, совсем рядом, разговор не займет много времени, и я тут же провожу ее обратно...
— Позвольте ей, по крайней мере, поужинать! Мы только сегодня приехали из Испании. После долгой дороги мы все страшно устали, и она, как все мы, очень голодна...
— Не беспокойтесь, месье дю Бульуа, — заговорила Шарлотта. — Я знаю, что могу целиком и полностью доверять месье Делаланду. И я вовсе не так уж голодна. Ужинайте без меня, я поем, когда вернусь.
— Подумайте, милое дитя...
— Нет, нет, уверяю вас! Дело, как видно, не терпит отлагательств.
Делаланд провел Шарлотту к задней двери, и они вышли во двор, где Альбан привязал свою лошадь. Он взлетел в седло и подал Шарлотте руку. Вот и она уже тоже сидит на лошади позади него. Крепко держась за кожаный пояс Альбана, Шарлотта спросила не без ехидства:— Надеюсь, вы не поскачете галопом по парижским улицам?
— Не исключено, что именно так я и сделаю. Час уже поздний, так что держитесь покрепче, — совершенно серьезно ответил он.
И она послушно обняла его за талию, вздохнув то ли огорченно, то ли от полноты чувств. По-правде говоря, ей стоило немалых усилий сдержаться и не положить голову на его крепкое надежное плечо, а Шарлотте так хотелось этого! Ей почему-то казалось — что за странное ощущение? — что она наконец оказалась рядом с человеком, предназначенным ей судьбой. Она чувствовала тепло, легкий запах душистого мыла и кожи, исходящий от ее спутника...
— Вам удобно? — спросил он.
— Да, да...
— Держитесь, пожалуйста, покрепче.
И Шарлотта все так же послушно обняла его еще сильнее, так, что щека ее прижалась к сукну камзола, и они поскакали. Но совсем не так быстро, как ожидала Шарлотта... Дождь загнал горожан под крыши, и на улице их было куда меньше, чем обычно, потому что в хорошую погоду в этот час кварталы оживали — даже домоседы выходили за порог, чтобы пройтись и потолковать с соседом. Сегодня же прохожих почти не было. Хотя ночь еще не наступила, люди, сгорбившись, ускоряли шаг, торопясь поскорее укрыться от затяжного надоевшего дождя. Расстояние между улицей Тампль и Гран-Шатле, который стал резиденцией главы королевской полиции, было невелико, и средним галопом лошадь с двумя всадниками преодолела бы его самое больше за четверть часа. Однако, вопреки своим намерениям, Делаланд, похоже, не так уж и торопился. А Шарлотта, погрузившись в совершенно новое для нее и неожиданное чувство блаженства, хотела только одного — чтобы путешествие длилось как можно дольше. В общем, до старинного средневекового замка на берегу Сены, где Николя де ла Рейни засиживался почти до зари, они добирались чуть ли не целый час.
Следуя за своим провожатым по коридору, Шарлотта все еще чувствовала вокруг себя легкое ласкающее облако, но вот она оказалась в кабинете перед де ла Рейни, и... облако улетело.
Де ла Рейни она совсем не знала, только видела один раз в окно, когда он приезжал в Прюнуа. Сейчас он сидел за большим столом, заваленным бумагами в большой комнате, чью средневековую суровость мало смягчали шкафы с папками и современные стулья. Серые каменные стены слегка оживлял узкий бордюр с растительным орнаментом, схожий цветом с камзолом главы полиции.
Де ла Рейни дочитывал письмо при свете изрядно оплывших свечей канделябра, когда в его кабинет без доклада вошел Делаланд и сообщил:
— Месье, я привел к вам мадемуазель де Фонтенак. Она только что приехала из Испании, и я обнаружил ее в «Золотом орле», где она, ее подруга и сопровождающий их посольский служащий собрались переночевать.
Письмо опустилось на стол, и де ла Рейни поднялся и пошел навстречу своей нежданной гостье. Он взял ее за руку и подвел к камину в углу комнаты, где жарко пылали дрова.
— Сядемте здесь, мадемуазель, и простите меня за прием, который мало подходит для молодой девушки. Откровенно признаюсь, я не ожидал, что увижу вас так скоро. Что, все фрейлины-француженки королевы Марии-Луизы вернулись на родину?
— Нет, месье. Только мадемуазель де Невиль, подруга детства королевы, и я. Несмотря на попытки Ее величества удержать нас при себе, мы были отправлены во Францию в сопровождении господина Сенфуэна дю Бульуа, советника маркиза де Виллара. Ни я, ни мадемуазель де Невиль не поняли причины нашего столь неожиданного отъезда.
— В самом деле, странно... Но, может быть, вы что-то такое устроили... Выполнили какое-нибудь особое поручение, которое доверила вам королева?
Шарлотта почувствовала, что краснеет, и отвела глаза. Она хотела сохранить в тайне помощь, какую она и Сесиль оказали королеве, и не знала, что сказать. Желая выиграть хоть немного времени и обдумать ответ, она прибавила:
— Не объяснив причины, нам сообщили, что приказ исходит от Его величества короля Людовика XIV.
— Вот как? От самого короля?
— Странно, не правда ли? Тем более что речь идет о таких незначительных особах, как мы, о самых заурядных фрейлинах. Но поскольку наш отъезд совпал со значительными улучшениями в жизни Ее величества королевы, я не вижу никаких оснований опасаться ни за себя, ни за Ее величество.
— И какими же улучшениями?
— Главное — отстранение придирчивой и злобной герцогини де Терранова, первой статс-дамы, и назначение на ее место герцогини д'Альбукерка. И переезд в другой дворец. Тот, где мы жили, вызывает столько же веселья, сколько... ваш Шатле!
— А вы не имели отношения к тому, что произошли эти перемены, как вы думаете?
Пронизывающий взгляд де ла Рейни трудно было выдержать даже закаленному мужчине, а что уж говорить о шестнадцатилетней девушке, хотя на этот раз его суровый взор смягчала успокаивающая улыбка. Шарлотта решила довериться собеседнику и рассказала историю писем, доставленных графом де Сен-Шаманом. Как ни короток был рассказ, но морщин на лбу у главы королевской полиции
