– Этому надо положить конец! – пробурчал он. Он помог Фьоре спешиться, позвал конюхов, приказал им заняться лошадьми и взял руку молодой женщины, которая выглядела отрешенной и словно бы ничего не замечала вокруг. Флоран проводил свою госпожу в комнату, вошел вместе с нею, усадил ее в кресло и стал перед нею на колени, сжимая в своих руках ее пальцы, которые показались ему холодными, как лед.
– Донна Фьора, я всегда думал, что вы мне доверяете...
Она с недоумением посмотрела на молодого человека, словно не понимая, что он от нее хочет.
– Это так, Флоран, – произнесла она бесцветным голосом, – но почему вы в этом сомневаетесь?
– Потому что я стал для вас чем-то вроде мебели. С тех пор как мы уехали из Божанси, вы меня не замечаете! Мы мчались как бешеные, но вы даже не соизволили объяснить мне ваши намерения!
– А вам это действительно нужно?
– Нет, если я для вас только слуга, но вы должны знать, как я вам предан, и поэтому я не хочу больше видеть, как вы мучаетесь и страдаете в одиночестве! Если бы здесь была госпожа Леонарда, разве вы молчали бы так и с нею? Ведь нет? Вы бы доверились ей! О, я, конечно, не смогу ее заменить, но скажите мне, как вам помочь, что сделать, чтобы вы не были такой несчастной, а то, что вы несчастны, написано у вас на лице!
Фьора покачала головой и легко коснулась щеки молодого человека.
– Что я могу вам сказать, когда я и сама не знаю, что делать? Встаньте, Флоран, и принесите нам что- нибудь выпить, но только не пива! Принесите вина, а потом мы вместе составим план и постараемся принять какое-нибудь решение.
– А разве мы не собираемся возвращаться?
– Нет, – покачала головой Фьора. – По крайней мере, не теперь.
– А куда мы направимся?
– В Бургундию. Вероятно, пришло время побывать в Селонже. Я была там... совсем недолго, когда только что приехала из Флоренции, четыре года назад.
– И больше никогда там не были? – спросил Флоран.
– Нет. Странно, не правда ли, носить имя и обладать титулом, но совершенно ничего не знать, что за ними скрывается?
Через час под влиянием отличного вина Фьора и Флоран решили, что им необходимо ехать в Селонже.
– Это единственное место, куда стоит ехать! – утверждал молодой человек. – Ведь оно наверняка последнее убежище вашего супруга.
– Но за замком следят люди короля!
– Может быть, но есть еще и деревни, соседи... Если мессира Филиппа там любят...
– Я думаю, что да... По крайней мере, так мне говорила Леонарда, а она сама оттуда.
– Тогда что мы здесь делаем? Признаюсь, что я не могу понять, почему мы уже не в дороге? А чем вы так расстроены?
– Это трудно объяснить, Флоран, но у меня такое впечатление, что я гоняюсь за тенью! – с горечью призналась Фьора.
Она не добавила, что устала от дорог, по которым пускаешься в путь с надеждой в сердце, но которые ничего не приносят, кроме очередной неудачи и новых печалей; эти бесцельные дороги проходят через всю ее жизнь. Сейчас она собирается в очередной путь, но что ждет ее в его конце? Осознание того, что Филипп никогда ее не любил и что ее жизнь как жизнь женщины закончилась, едва успев начаться?
Часть III
Королевское правосудие
Глава 1
Могила Карла Смелого
В Сен-Дизье Фьора решила изменить маршрут своего путешествия.
Они с Флораном остановились в одном из придорожных трактиров и теперь сидели на большой кухне вместе с другими постояльцами за общим ужином, так как за это время Фьора решила переодеться в мужской костюм. Она с интересом прислушивалась к разговору двух лотарингских купцов, которые направлялись в Труа. Эти двое после того, как утолили свой аппетит, принялись воздавать похвалы герцогу Рене II, который после решающей битвы, когда погиб Карл Смелый, всерьез принялся за восстановление Нанси, развитие торговли, а также принял несколько законов, которые непосредственно способствовали заживлению ран, нанесенных городу войной. Ему хотелось вернуть его обитателям вкус к работе и радостям жизни.
– Еще ни один герцог, – говорил первый, – не раздавал столько милостыни и не тратил с большим великодушием свою казну, хотя сам со своей семьей живет в полуразрушенном дворце. Но у него на первом месте всегда стоит город! Монастырям, которые в войну были разрушены или так или иначе пострадали, он оказывает помощь в первую очередь.
– О монахах из церкви Святого Георгия ему не придется сильно заботиться, они сейчас такие же жирные, как и до войны, – заметил его собеседник.
– Пока он больше помогает бенедиктинцам. Они молятся за всех погибших в войнах с Бургундией, а это им не приносит никакого дохода.
– Они еще молятся за упокоение души Карла Смелого, который принес людям много горя и поэтому очень нуждается в молитве! Говорят, что сам господин Рене часто ходит помолиться на его могилу, где день и ночь горят свечи. Кажется, что герцог собирается основать новый монастырь кордельеров, а в его главной церкви устроить усыпальницу для себя и своих потомков. Он не хочет, чтобы его похоронили рядом со смертельным врагом.
– Это ясно, но не проще было бы перезахоронить бургундца в Дижоне?
– Это же сыграет на руку его сторонникам! Все же удачно получилось, что Карл и после смерти остается здесь пленником!
– Не думаю, что это удачный выход! На его могилу уже приезжают люди отовсюду. Скоро она превратится в настоящую святыню!
Тут торговцы встали из-за стола и покинули трактир. Фьора посмотрела им вслед, а затем жестом подозвала трактирщика:
– Далеко ли отсюда до Нанси?
– Около двадцати лье. Для такой хорошей лошади, как у вас, это совсем немного, молодой господин. Вам тоже захотелось посмотреть могилу герцога Карла?
– Может быть...
И она улыбнулась Флорану, который вопросительно смотрел на нее.
– Я думаю, что мы можем завернуть в Нанси. Время у нас есть!
– Вы и вправду хотите туда поехать? – спросил пораженный юноша. – Вы были там не так уж и счастливы!
И он напомнил, что когда они с Леонардой в сопровождении Мортимера приехали в этот город, то нашли Фьору не только пленницей Карла Смелого, но к тому же раненой и в очень тяжелом состоянии.
– Когда вы туда приехали, да, но зато потом, после смерти Карла, у меня было три счастливейших дня, – неожиданно для себя призналась она. – Три дня – это очень немного, но для меня они не имеют цены! Кроме того, там находится один человек, о котором мне говорили в Риме. Признаться, я об этом забыла, но было бы непростительно приехать в Нанси и не выполнить поручение.
Она смолкла. Флоран понял, что больше ничего не услышит, а вопросы задавать не стал, потому что заранее знал, что отвечать на них она не станет. Он просто проводил молодую женщину до дверей ее комнаты и пожелал ей доброй ночи.
Назавтра, вместо того чтобы направиться в сторону Жуанвилля и Шомона, путешественники свернули на восток, по направлению к Нанси.
Для герцога Лотарингского срок в два года был слишком мал, чтобы полностью залечить раны, нанесенные войной, следы которой можно было видеть повсюду: сожженные деревни, на пепелищах которых храбро вырастали новые, восстановленные дома, полуразрушенные крепости и замки, монастыри и аббатства, превращенные в строительные площадки, на которых монахи, взобравшись на лестницы, дружно работали молотками и пилами. Дороги были настолько испорчены колесами тяжелых военных повозок, что
