делавшие больше чести его собственной решимости и предприимчивости, чем военному опыту. Но знакомый голос пажа не оставил сомнений – это помощь!
Еще до того как она отдала приказ, Николя Барраль и его два человека повисли на вороте, поднимая решетку, и стали торопливо опускать подъемный мост, тогда как на стене у зубцов выстроилась линия лучников и врагов осыпал дождь стрел.
Въезд маленького отряда совершился с поразительной быстротой: еще не смолкли звон и грохот лошадиных копыт, а мост уже стал медленно подниматься. Когда стрелы и арбалетные наконечники вонзались в массивные дубовые доски поднятого моста, Беранже де Рокморель с ужасающим грохотом и скрежетом стаскивал свой шлем.
– Кровь Христова, мальчик мой! – воскликнул сержант, помогая Беранже спуститься на землю. – Каким же вы оказались грозным воином! Только вот выглядите уж очень бледным после такой жаркой драки!
– Я в жизни своей не испытывал еще такого страха! – признался юноша, стуча зубами. – Ах, клянусь небом! Какая радость всех вас снова видеть! – добавил он, тщетно пытаясь стащить свой железный панцирь, чтобы склониться в поклоне перед Катрин. – Я старался прийти как можно быстрее, но по дороге встретил немало препятствий. Надеюсь, несмотря на все это, ничего ужасного не произошло?
– Пока нет. Но вы-то сами, откуда вы пришли?
– От моей матери, она молится за вас и просила вам передать тысячу теплых слов… А эти люди пришли со мной из Карлата. Их мессир Эмон дю Пуже, управляющий замка, послал в качестве подкрепления. Он в полном отчаянии, но графиня Элеонора только что уехала в Тур, где, как говорят, готовятся торжества по случаю свадьбы монсеньора дофина и мадам Маргариты Шотландской, и сир дю Пуже не может ослабить крепость, послав в ваше распоряжение большее число людей, к тому же он предпочел, чтобы на них не было ни плащей, ни цветов их сеньора. Эти грязные псы, которые вас атакуют, не должны догадаться, что Карлат остался почти без охраны.
Разочарование Катрин было слишком тяжелым: двадцать человек, всего только двадцать в то время, как она рассчитывала минимум на двести! Никогда с таким небольшим по численности составом ей не удастся разомкнуть железный обруч, грозивший задушить город.
Тревога и смятение так явно изобразились на ее лице, что Николя Барраль, боясь, что народ, уже сбегавшийся на шум, догадается о случившемся, поспешил вмешаться.
– Надо отвести этих людей в замок, госпожа Катрин, дать им отдохнуть и подкрепить их силы после боя. А что вы скажете об этом нежданном странствующем рыцаре? – вскричал он, хлопнув пажа по спине так, что тот закашлялся.
И потом добавил тихо:
– Не надо, чтобы новость распространилась слишком быстро. Надо предупредить только совет и… аббата.
Аббат, посвященный в курс дела, оценил ситуацию и громко выразил радость по поводу возвращения пажа. Потом он увлек всех к замку, поспешив объявить, что по окончании мессы в коллегиальном зале монастыря соберется чрезвычайный совет.
В то время, когда Николя Барраль расквартировывал подкрепление, Катрин отвела Беранже в замок и поручила его заботам Сары[5].
Препровожденный в банное помещение, герой дня был раздет, вымыт, выпарен, растерт, высушен, а затем его положили на широкую каменную плиту, где Сара собственноручно растерла его ароматическим маслом.
Сидя на скамеечке, Катрин внимательно слушала рассказ о приключениях пажа.
Беранже возвращался со своей «рыбной ловли» через лес, когда звуки набата его предупредили, что в Монсальви происходит нечто необычное. Он был еще далеко, а сумерки надвигались очень быстро. Когда он подошел к городу, наступила полная темнота, и он заметил только силуэты солдат, проскользнувших к уже запертым Антрэйгским воротам. Тогда он обогнул город и увидел лагерь Апшье.
– Не желая подвергать вас опасности, я решил не возвращаться. Я спрятался в руинах Пюи-де-л'Арбр. Оттуда я мог наблюдать за всем, что происходило у врага… и, к своему несчастью, видел смерть монаха. Я испытал такой ужас, мадам Катрин, что бросился бежать как можно дальше от замка. По-моему, – добавил он, скорчив жалостливую улыбку, – я никогда не смогу быть храбрым. Моим братьям было бы стыдно за меня, если бы они могли меня видеть.
– Если бы они видели вас, Беранже, – серьезно проговорила Катрин, – то, напротив, были бы за вас горды. Вы дрались, как настоящий храбрец, доблестный рыцарь.
– Итак, я убежал… Весь день я прятался в овраге, ожидая наступления ночи. Мне тогда пришла идея добраться до подземного хода и попытаться проникнуть в замок.
– До подземного хода? – переспросила Катрин. – Так, значит, вы о нем знали?
– У нас в замке тоже есть ход, почти такой же. Я нашел его без особых усилий, спускаясь в погреба в донжоне. И несколько раз люди из охраны помогали мне им воспользоваться, когда случалось выходить из замка…
– …на ночную рыбную ловлю! – закончила безжалостная Сара. – Мессир Беранже, вы сочли нас слишком наивными, если подумали, что ваши выходки пройдут незамеченными…
– Оставь его, Сара! – вмешалась Катрин. – Сейчас не время для подобных объяснений. Продолжайте, Беранже. Так почему же вы не вернулись?
– Стояла кромешная тьма, было около полуночи. Местность казалась пустынной, но все-таки из осторожности я продвигался небольшими переходами, стараясь все время держаться зарослей. Вдруг, когда я был почти у цели, я услышал голоса. Один жаловался, что приходится долго ждать. Тогда второй ответил: «Терпение! Теперь уже скоро. Меня предупредили, что этой ночью они пошлют нового гонца подземным ходом». Третий, очень грубый голос приказал замолчать, и снова стало тихо. Тогда я стал ждать. Но я не мог удержать дыхание, и мне казалось, что стук моего сердца слышен на всю округу. В то же время я безуспешно искал способ предупредить человека, который должен был показаться из подземного хода. Но мои размышления длились недолго: из узкого хода у насыпи появился человек и сделал два осторожных шага. Третий шаг этот несчастный сделать так и не успел: с торжествующим криком те люди бросились на него, схватили, уволокли…
– Убили?
– Нет. Только связали и заткнули рот. Спустя несколько мгновений я увидел, как они уходят с громким смехом, унося на плечах большой обмотанный веревками куль – вашего гонца. Но когда они поравнялись со скалой, где я прятался, я узнал человека, который указывал им путь. Это был…
– Это Жерве, конечно! – вскричала Сара. – То самое отродье, которое принесло к нам эту чуму в доспехах. Он единственный у Апшье может знать о существовании подземного хода.
– Единственный? Я начинаю в этом сомневаться, – выговорила Катрин с горькой улыбкой. – Но продолжайте, что вы сделали дальше, Беранже?
– Прежде всего я побежал домой, чтобы получить совет у моей матери и, возможно, ее помощь. Она очень умная, сообразительная женщина, и она вас любит. Итак, мать мне сказала: «Без сомнения, госпожа Катрин и аббат Бернар отправили гонца в Карлат. Так как он туда никогда не попадет, надо вам, Беранже, постараться его заменить. Попытайтесь хоть раз оказаться достойным вашего рода». С этими словами она дала мне одну из двух рабочих лошадей, оставшихся в ее распоряжении. Конь получил двойную порцию овса, удар ладонью по крупу, заставивший его бежать быстрее. Мы отправились в путь…
Наступило молчание. В сознании обеих женщин настойчиво вертелся единственный вопрос: кто в Монсальви поддерживал отношения с Жерве Мальфра и предал своих?
– Давать сведения Жерве… на это способна и женщина! Ему так хорошо удается сводить с ума этих дур, – с презрением проговорила наконец Сара.
Катрин, размышляя, не могла остановить свои подозрения ни на одном человеке.
Однако был кто-то, кто помогал Жерве здесь, внутри крепости!
На совете, который состоялся по окончании мессы, сообщение пажа было встречено гробовым молчанием. Лица были напряжены, и в каждом взгляде Катрин читала все тот же вопрос: предатель среди них? Это невозможно!
– Предатель – нет! Но предательница – да! – крикнул Мартен Керу. – Есть такая дрянь, за которой он увивался, когда погубил мою малышку. Помнится, он приударивал за твоей Жанеттой, – добавил он,
