– Это зерно очень много значит для меня,– продолжил старик.
– Интересно, вы сами его выращивали? – пошутил Тамаш.
Но тут он заметил во взгляде господина Трикалиса нечто такое, что заставило его умолкнуть.
– Чего же вы хотите от меня?
– Мы хотели бы узнать, куда идет ваше судно? – спросил старик.
Все это время девушка молча стояла рядом с Трикалисом, не вмешиваясь в разговор. Тамашу вообще показалось, что она ничего не понимает по-венгерски.
– Я отправляюсь в Сегед,– сказал он.– Вообще-то, эта баржа не моя. Видите название на борту? «Иштван Жигмонд». Так зовут владельца судна. Он один из самых богатых людей города Сегеда.
Осторожно подбирая слова, старик спросил:
– Как вы думаете, не будет ли возражать господин Жигмонд против того, что капитан его судна согласится подвезти двух пассажиров?
Тамаш снова внимательно посмотрел на старика и девушку.
– Вы имеете в виду себя?
– Да,– ответил старик, бросив странный взгляд на свою спутницу.
Та по-прежнему стояла молча, и лишь по ее нервно вздрагивающим пальцам Тамаш догадался, что она сильно волнуется.
– Боюсь, что господину Жигмонду это не понравится,– также осторожно ответил Тамаш.– Он вообще человек своенравный. К тому же, на моей барже немалый груз пшеницы.
– Может быть, мы не слишком перегрузим ваше судно? Просто считайте, что вы загрузили на два мешка пшеницы больше. За это я хорошо заплачу,– после некоторой паузы добавил он.
Тамаш колебался. Вообще-то, он не имел ничего против того, чтобы захватить с собой в Сегед двух пассажиров, особенно, если учесть, что среди них была такая очаровательная особа. Однако, кто-нибудь из матросов наверняка доложит Жигмонду о том, что на его барже без его личного разрешения капитан Запольяи вез двух пассажиров.
Кто знает – может, они турецкие лазутчики? Впрочем, вряд ли турки поручили бы какую-нибудь секретную миссию столь дряхлому старику. Да и девушка мало похожа на шпионку.
– У вас какие-то дела в Сегеде? – на всякий случай спросил Тамаш.
– Нет,– ответил старик,– наш путь лежит дальше. Может быть, в Буду, а, может быть, в Вену. Это будет зависеть от того, как все сложится в ближайшие несколько дней.
Разговаривая с Тамашем, старик несколько раз оглянулся по сторонам, словно боялся, что за ними следят.
Тамаш молчал, обдумывая просьбу господина Трикалиса.
– Я хорошо заплачу,– снова напомнил о себе старик.
Девушка, заметив, что Тамаш по-прежнему колеблется, подалась вперед и, тяжело дыша, произнесла:
– Перфаворе.
Тамаш был не силен в языках, но это выражение на итальянском было ему знакомо. Оно означало «пожалуйста». Увидев ее широко раскрытые глаза и пересохшие от волнения губы, Тамаш, наконец, решился.
– Что ж, я могу вас взять с собой, однако... предупреждаю – у меня на корабле две каюты. Вам не придется рассчитывать на особое удобство.
Старик в ответ радостно улыбнулся и, наклонившись к своей спутнице, негромко произнес несколько слов, которые Тамаш не смог разобрать. Но, судя по тому, что девушка радостно улыбнулась, обнажив прекрасные белые зубы, он понял, что господин Трикалис сказал ей что-то ободряющее.
Старик тут же достал из кармана небольшой кошелек из алого бархата и, высыпав на руку десяток золотых монет, протянул их капитану.
– Возьмите. Я думаю, это будет достойным вознаграждением за вашу милость.
– Ну что ж,– сказал Тамаш, подставляя руку.– Охотно приму. Деньги никогда не мешают. Тем более, что их у меня не так уж и много. Вот раньше, когда я ходил сюда на собственной барже, меня можно было считать, если не богачом, то вполне зажиточным человеком. Сейчас – другие времена. Хозяин не слишком- то балует меня, и за каждый дукат приходится рисковать собственной жизнью. Ведь сюда частенько наведываются янычары.
Старик кивнул.
– Да, да, мы знаем. Надеюсь, что сейчас мы сможем спокойно доплыть до Сегеда.
Тамаш вздохнул.
– Не скажите. Иногда турецкие корабли поднимаются по Дунаю до Белграда и даже выше. Не хотел бы я с ними встретиться.
В ответ на эти слова старик промолчал.
– Ладно,– сказал Тамаш,– раз уж я взял вас на свою баржу, можете захватить свой багаж и подниматься на борт. Господин Младенович распорядился начать погрузку зерна немедленно, и часа через три мы уже сможем отправиться.
Старик показал на стоявшие чуть поодаль пару дорожных баулов.
