– В таком случае, если позволите, я займу место напротив. Мне доставляет неизъяснимое удовольствие находиться в одной компании с вами. Столь приятное общество. Когда еще придется встретиться так близко.
Он обошел вокруг стола и уселся прямо напротив капитана Рэда. Ни одноногий моряк, ни его юный спутник никак не могли решиться и приступить к еде. Капитан Дюрасье ждал минуту, а потом со сталью в голосе произнес:
– Ну, в чем дело, господа? Или вам не нравятся крысы, живущие на нашем корабле? Ведь это наши родные, французские крысы. Или вы привыкли к английским?
Капитан Рэд замахал руками.
– Нет, нет, ваша честь. Мы просто в полном восторге от них. Как-никак, земляки.
Капитан Дюрасье занял свое место в кресле и, сняв перчатки, небрежно швырнул их в сторону.
– Право же, жаль, что у нас здесь только одна крыса.
Одноногий моряк криво улыбнулся.
– Ну, что вы, ваша честь, и одной вполне достаточно. Ваша щедрость просто не знает границ,– с мрачной иронией произнес он.
Дюрасье, как ни в чем не бывало, положил себе на тарелку кусочек жареного фазана, бросил в рот виноградину и потянулся рукой к бокалу.
– Пожалуй, я тоже пообедаю вместе с вами. Кажется, я немного проголодался. Но, как я вижу, вы еще не приступили к обеду? Нет, вам определенно чего-то не хватает. Ах, да.
Он взял со стола фарфоровую солонку и протянул ее капитану Рэду.
– Мясо нужно есть с солью.
Кроме капитана Дюрасье никто из офицеров фрегата «Эксепсьон» не рискнул занять место за обеденным столом. Некоторые и вовсе стояли, зажав руками рты. От разрубленной на части крысы исходил тошнотворный запах, и поведение капитана Дюрасье не могло не вызвать удивления.
Фьора сидела отвернувшись, но будто какая-то неведомая сила приковала ее к креслу. Она говорила себе, что нужно немедленно подняться и уйти. Однако что-то по-прежнему держало ее в кают-компании. Она и сама не могла понять в чем дело. Может быть, ей было интересно, что случится дальше?
– А вот еще специи для наших гурманов,– с издевательской улыбкой добавил капитан Дюрасье, посыпая перцем лоснящуюся от жира шкурку.
Покончив с перцем, капитан Дюрасье уселся и поставил перечницу на место.
– Боюсь только, господа,– добавил он язвительным тоном,– что ванили у нас нет.
Подперев рукой подбородок, капитан Дюрасье стал внимательно смотреть на своих гостей.
Дальше тянуть уже было невозможно и, неумело взяв в руки вилки и ножи, капитан Рэд и Лягушонок приступили к обеду. Они вертели куски крысы в разные стороны, озабоченные одной мыслью: неужели это придется есть?
Наконец, юноша, шмыгнув носом, повернулся к своему одноногому приятелю.
– Может быть, поменяемся?
Капитан Рэд со вздохом посмотрел на свое блюдо.
– Пожалуй, нет,– морщась произнес он.– Мне совесть не позволит…
Капитан Дюрасье участливо осведомился:
– Может быть, у вас плохой аппетит, господа?
Одноногий кисло ответил:
– Мой желудок всегда подводит меня в самые ответственные моменты.
– Как я понимаю вас,– съязвил Дюрасье.– Знаете, у меня тоже бывает такое. Ну что ж, я вижу, что у нас много общего.
Если капитан Рэд еще хоть как-то мог управляться с вилкой и ножом, то Лягушонку такая премудрость была неведома. Отложив вилку в сторону, он взял крысу одной рукой, а другой принялся осторожно резать скользкую тушку. У него долго ничего не получалось и, в поисках совета, он посмотрел на своего старшего друга.
У капитана Рэда дела шли лучше. Он уверенно воткнул вилку и принялся с ожесточением пилить ножом мокрую шерсть крысы.
Фьора почувствовала, что у нее к горлу подкатывает тошнота и схватилась рукой за живот.
– Капитан, мне нужно уйти,– слабым голосом проговорила она.– Я не могу смотреть на это.
Дюрасье мило улыбнулся.
– Ну, что вы, наша дорогая гостья. Вам, наверное, прежде не приходилось так развлекаться.
Фьора с отвращением посмотрела на капитана.
– Вы хотите сказать, мессир Дюрасье, что это национальный французский обычай – кормить матросов вареными крысами?
Дюрасье, как ни в чем не бывало, развел руками.
– Таковы суровые законы моря, госпожа Бельтрами.
