Хранитель вздохнул.
– Ну, ребята, вы бьете близко... очень близко, но все не то. К одиночеству привыкаешь, а после первой тыщи лет в нем даже находишь свою прелесть. Нет, господа министры, это все не то. Самое плохое; что я уже не помню, что такое сны. А как бы хотелось увидеть что-то абстрактное... хотя бы пьяного Мастермайнда!
Ростислав забыл про розетку.
– То есть? – не понял он. – Ты что, вообще не спишь? У меня, конечно, проблем таких нету, но и я последний год сплю меньше и, как ни странно, высыпаюсь.
Полковник кивнул, соглашаясь с коллегой. Хранитель как-то печально посмотрел на них. Поганая все- таки работа – прикладная политика.
– Друзья, – грустно произнес он, – еще какая-то сотня лет, и у вас появятся подобные проблемы. Отсутствие потребности во сне – побочный эффект перестройки нервной системы под влиянием имплантата.
Полковник вопросительно икнул.
– Не понял? – спросил он голосом Александра Лебедя. – Что еще за имплантата? Кто это?
– Ладно, генерал, не придуривайся. Черномырдина из тебя не получится – мырда другого цвета. Симбионт, введенный вам пару лет назад, подготавливает организм к длительному существованию: укрепляет сердечную мышцу, нервную систему, уменьшает вырабатываемое организмом количество сперматозоидов (сами знаете зачем), переводит на несколько другую основу ткани организма, их клеточную структуру. Другими словами, вы с каждым годом приобретаете более совершенное тело.
– То есть перестаем быть людьми! – бросил Каманин.
– Глупости, профессор, вы же не материалист – человека делает человеком не тело, а душа. То, что вас вынули из расстрелянного Переплута и дали новую оболочку, лично вас ни в чем не убеждает?
– Не держите меня за идиота! – огрызнулся Ростислав. – Ясно, что душа человека представляет собой сложную психоматрицу, которую можно прочесть, разложить на цепочки и вновь сложить, было бы желание. Я уже и сам допер, что взросление человека – это и процесс сложения цепочек, искусственно притормаживаемый вашими барьерами. Шестой, к примеру, отвечает за память о предыдущем воплощении. И без него я появился на свет с уже сложившимися цепочками и с памятью о прошлой жизни...
– Не торопитесь, мой друг! – поправил его Хранитель. – По-вашему выходит, всем процессам можно найти толкование, исходя из основных законов горячо любимого вами математического анализа. Кое-что можно, но не забывайте, что жизнь развивается не только по математическим законам. Прибавьте сюда кое-что из физики и биохимии. Получается, что цепочки вашей психоматрицы моментально сложились только благодаря отсутствию Шестого барьера. Вы правы, хотя и не представляете себе системы ограничения психоматрицы барьерами, как и не представляете себе, для чего и кем это делается.
– И вы правы, – мирно ответил профессор, а Волков только хрюкнул в своем кресле, – мы многого не знаем. И хотя я помню два воплощения, скажу лишь одно – мир делится на две категории личностей: на тех, кто хочет узнать еще что-то, и на тех, кто не прочь забыть кое-что из того, что знает.
– Ну вот! – развеселился Хранитель. – Вот вы почти и выдали основную концепцию разграничения Метамира на уровни бытия. Каждому уровню соответствует свой энергоимпульс, скорость и время существования, количество измерений. И это я перечислил только те категории, которые вы можете себе представить.
Граф Волков встал со своего кресла и подошел к балкону. Глянул вниз, на догорающий закат, на окончание портовой суеты, на нагромождение скал над океаном. Семен с интересом следил за ним.
– А скажите, Хранитель, – внезапно спросил Андрей Константинович, – сколькими барьерами ограждена ваша психоматрица?
В комнате воцарилась тишина, изредка прерываемая стрекотанием сверчка. Ростислав укоризненно взглянул на Волкова. Ох уж эти военные, так и норовят в лоб обухом заехать. Ан и Хранитель чего-то раскис, видать, вопрос не из приятных.
– Пора выпить что-нибудь покрепче чая, – ушел от ответа Семен, – где-то у меня была настойка коки. Причем на спирту. Причем на чистом. Одну минуту, господа, не все ответы на вопросы можно узнать у священника – гораздо больше ответов человек находит на дне стакана.
Ошалело крутя головой, подобно боксеру после нокдауна, он открыл дверцу резного буфета из черного дерева и достал оттуда небольшую бутылочку в оплетке.
– Обычно считается, что алкоголь с наркотиками не мешают. Но чистый спирт – это не совсем алкоголь, а кокаиновый куст – тоже не синтетика. Людям как бы и крышу сдвинуть может, но мы с вами не совсем люди...
Под такое непонятное бормотание он налил в небольшую чашечку граммов пятьдесят настойки, отломал от плитки вещества, похожего на шоколад, три кусочка и хорошенько макнул их в чашку.
– Вот, снадобье готово, – жестом подозвал он коллег, – пробуем!
Волков и Каманин переглянулись.
– Ну, теперь нам точно крышка, – мрачно констатировал профессор.
– От тех, кто много знает, обычно избавляются! – кивнул генерал. – Мучиться хоть долго будем, уважаемый?
– Всю жизнь! – фыркнул Хранитель. – Остряки!
– Кто вас знает, Хранитель! – почтительно заметил профессор. – Сами же говорили, что вы – не совсем человек. А что нас ожидает теперь, когда ничто человеческое вам не чуждо? Лоботомия? Расщепление на атомы? Новый барьер?
Хранитель раздал каждому по кусочку снадобья и проглотил свой.
– Избавьте меня и себя самих от вашей чепухи! – произнес он. – Глотайте, еще будете мне коленки целовать за этот ликбез.
