одиночку «уговорил» Иван Михайлович — его собеседник согласился лишь на рюмку «за товарища Сталина». Откушав водки, Кречко размяк и стал добрее душой.
— Свихнусь я с вами, Андрей Константинович! — пожаловался он, разминая в пальцах папиросу, — вначале все казалось правильным…
— А что теперь? Сомнения одолевают?
— Не перебивайте, прошу вас. Мне, видите ли, есть что терять: хорошую должность, молодую супругу и красавицу-дочку. Вареньке моей всего двенадцать лет… думаю, вы понимаете мои тревоги?
— Не только понимаю, но и полностью разделяю, — Волков допил остававшуюся в его рюмке водку, — вы мне, главное, контакт необходимый обеспечьте… иначе не вижу смысла вообще ни в чем.
Кречко искоса глянул на него.
— Неделя цельная уйти может, пока я попаду на прием к Лаврентию Павловичу. Он хоть пока еще официально не назначен наркомом внутренних дел, но все нити у него в руках. Ежов — чистой воды фантом. Понимаете, что я хочу сказать?
— Конечно.
— Нихрена ты, Константиныч, не понимаешь! Мне придется прыгать через головы Куклачева и Меркулова! А Меркулов — мужик злопамятный. Этот Всеволод Николаевич, у него знаешь клыки какие? Не совайся!
Краем уха Андрей Константинович слыхал, что на прием к Берии попасть было проще простого. От сведущего человека слыхал, но афишировать это пока не стоит.
— А кто он, этот Меркулов? — спросил он.
— Заместитель начальника Главного Управления госбезопасности. Второй человек после Лаврентия Павловича. Третий после Бога. Это у вас там при Софье госбезопасностью не пахло, а у нас… враги кругом, генерал!
Волков вспомнил про контору светлейшего князя-кесаря Ромодановского и хмыкнул. Спецслужбы существовали еще при царе Горохе, только назывались по другому. Суть от этого не изменилась. Он доел свой салат и подождал, пока Кречко расправится с последней котлетой. Иван Михайлович легким посвистом подозвал метрдотеля, достал портмоне и расплатился. Волков в это время конфузливо смотрел в темное окно, а на обратном пути сказал:
— Знали бы вы, как стыдно нормальному, здоровому мужику, когда за него расплачиваются в ресторане!
— Вы у меня в гостях, батенька! — процедил уже «теплый» Кречко, — теперь у нас одна судьба. Мля! Такой геморрой на плечи взвалил! Так бы и врезал себе под задницу сапогом! Короче, генерал, или как вас там… утро вечера мудренее. Осведомлены о такой поговорке? Отлично! Всем отбой!
Выпивший Иван Михайлович старался не смотреть собеседнику в глаза. Утром он проснулся буквально за полчаса до прибытия и сразу отправился умываться. На Белорусский вокзал поезд Вильно-Москва прибыл около полудня — зимнее солнце стояло точно посредине малой дуги. Выходя на перрон, Андрей Константинович весьма удивился. Точно таким же он запомнился ему и в собственном детстве начала восьмидесятых, когда доводилось посещать столицу. Волков вслух высказал свое удивление, на что его собеседник, равнодушно глядя в сторону, ответил:
— Чего тут удивляться? Вокзал построен всего лишь в двенадцатом году — четверть века назад. Говорят, кучу царских червонцев на него угробили…
— А других тогда не было. Но что любопытно — и в конце двадцатого века подъезд к вокзалу остался четырехпутным. Как у вас сейчас. Перрон для электричек не в счет. Да я там и ни разу не был…
— Электрички у нас только на Ярославском и Курском направлениях, — будто вспоминая о чем-то неприятном, сказал Кречко, — поговаривают, что и на Ленинградском «эсвэшки» вскоре забегают… не знаю. Вот что, любезный Андрей Константинович, нам нужно к коменданту вокзала зайти — отметиться.
Нехорошо бегали у старшего майора госбезопасности глаза. Как будто задумал он свершить нечто постыдное, не согласующееся с понятиями его офицерской чести. К несчастию, Волков в это время загляделся на красавец паровоз Фт — локомотив финского производства, мимо которого они шествовали к указателю с лаконичной надписью «Выход в город».
— Нам сюда, произнес Кречко, потянув собеседника за рукав.
Они вошли в служебное помещение вокзала, прошли мимо вооруженного табельным оружием милиционера и остановились напротив строгой серой двери с надписью «Комендант». Иван Михайлович постучал и зашел первым, сделав знак Волкову, чтобы следовал за ним.
— Ну, вот и мы! — радостно произнес Кречко.
От двери за спинами прибывших отделились два крепко сбитых мужика в кожаных куртках, встали по бокам и чуть сзади Андрея Константиновича. Со стульев поднялись еще двое. Сидящий за столом человек в форме старшего лейтенанта госбезопасности засмеялся.
— Здравствуйте, Иван Михайлович! Кого это вы прихватили по дороге?
Волков беззвучно застонал. Ну конечно! Надо было быть последним кретином, чтобы поверить в искренность человека, носящего погоны комиссариата госбезопасности! В принципе, он мог бы расшвырять всю эту кодлу в пять секунд — здоровье, поддерживаемое заботливым симбионтом, позволяло. А что дальше? Судьба изгоя, человека вне закона, который вынужден шарахаться от каждого встречного? Тем временем ловкие и проворные руки оперов НКВД расстегнули его тулуп и вот уже его ноутбук перекочевал к старшему майору госбезопасности Кречко. Тот улыбнулся и положил его на стол.
— Извиняйте, гражданин Волков, или как вас там… ну нет у меня права на легкую веру первому встречному. Особенно, если он весьма непонятный субъект. Не приучены мы верить во всякие небылицы.
До этого времени Андрей Константинович, стоявший неподвижным истуканом, перевел взгляд на своего попутчика и сказал, заглянув ему прямо в глаза:
— Ну, что ж, проверяйте! Но учти, майор, если посеешь ноутбук, я тебя с того света достану и к маврам на галеры отправлю! Ты меня хорошо понял?
Кречко от этого взгляда передернуло и обдало морозом. Но, справившись с собой, приказал операм:
— Уведите задержанного! — оперативники поспешили исполнить приказ.
Когда Волкова увели, он сел на место коменданта, любезно освобожденное старшим лейтенантом, и снял трубку телефона. Набрал номер, терпеливо вслушиваясь в раздающиеся гудки.
— Алло, ну здравствуй, Дарья! В Москве, где же еще! Вчера вызвали… к вечеру буду. Как Варвара? Отлично. Ну все, целую!
Старший лейтенант деликатно отвернулся, пока его начальство беседовало по телефону с супругой. Отправиться бы сейчас товарищу старшему майору с дороги домой, принять ванну расслабляющую, в постельку теплую к Дарье Петровне забраться. Чаю после откушать стакана три с калачами московскими… эх! Тяжелая у них работа! Тяжелая, но почетная! Неблагодарная… но почетная. И хорошо оплачиваемая. Промолчал старлейт. Спросил только:
— Иван Михайлович, а что за птица то?
— Гусь, брат! Да гусь непростой! Видал, чем мне пригрозил? Стоп, Апполонов! Даже не вздумай прикасаться к этой хреновине — лапы отобью!
Федор Апполонов недоуменно глянул на начальника, но руки послушно убрал. Да что это такое, в самом деле? Он за пять лет совместной работы впервые видит Ивана Михайловича в таком нервном состоянии. Неужто испугался Кречко угроз этого странного незнакомца? Рискнул задать еще один вопрос:
— А что там? Секретные бумаги?
— Дурень! — в сердцах бросил Кречко, — техника это, нашей науке неизвестная. Пока неизвестная. Прав Волков, подлец! За потерю такого чемоданчика полстраны перестрелять можно! Такие возможности открываются!
Старлейт побледнел.
— А что делать-то?
— Вызывай усиленный наряд, доставим его на Лубянку. Спрячем его в мой сейф — место надежное.
