а он никак не мог заставить себя вернуться к сиюминутным делам. Карусель времени кружила его, выхватывая из тьмы прожитых лет лица былых соратников и врагов, бледные портреты обоих покойных жен, сцены ограбления Тифлисского банка и похороны Ленина.
От горестных воспоминаний Сталина отвлек Александр Поскребышев — его личный секретарь.
— Берия просится, — произнес он, — с каким-то штатским.
— Наконец-то! — едва слышно произнес Иосиф Виссарионович, — пусть Лаврентий войдет.
— А штатский? Некто Волков Андрей Константинович…
— Пускай подождет!
Вошел Берия. Поздоровался с вождем на грузинском языке. Обменялись рукопожатиями. Сталин жестом пригласил Лаврентия Павловича присесть на кожаный диван.
— Как там империалисты? — полушутливо спросил он, — небось, не додумались до того, чтобы отметить старый новый год?
— Считаю, что не додумались, товарищ Сталин, — ответил Берия, не понимая, к чему клонит вождь.
— Вот-вот! Только наши люди могут замечать подобные парадоксы. Память народа тяжеловесна — несмотря на то, что мы уже двадцать лет живем по григорианскому календарю. Вы, товарищ Берия, помните, почему календарь называется григорианским?
— По-моему, оттого, что он был введен римским папой по имени Григорий… не помню, которым именно — я не силен в вопросах религии…
— Тринадцатым, товарищ Берия, тринадцатым! Григорием Тринадцатым в одна тысяча пятьсот восемьдесят втором году. Представляете, даже в те годы люди задумывались о том, что принятая система измерения времени несовершенна. Вполне возможно, что спустя триста лет наши с вами потомки будут удивляться, как мы с вами могли жить в столь несовершенное время.
Сталин замолчал. Берия искоса посмотрел на него, недоумевая, к чему вождь затеял эту беседу. Он решил подождать, пока Сталин сам не поинтересуется целью его визита. Но тот не торопился: смотрел в темное окно на усыпанное звездами небо, отстукивал пальцами по подоконнику неслышный ритм лезгинки, что-то промычал себе в усы.
— Вы что-то сказали, товарищ Сталин?
— Нет. Я подумал. Подумал, что хорошо было бы править нашей страной через три сотни лет. При условии, что социализм победит во всем мире, и над миром воссияет солнце свободы. И наши с вами преемники, товарищ Берия, станут думать лишь о том, как разнообразить жизнь людей в своей стране. И не будут проводить бессонных ночей, оттого, что вокруг враги. Внешние… внутренние.
Вождь вернулся к дивану и устало опустился на него.
— Что у вас там? Выкладывайте.
Берия не к месту вспомнил анекдот, который ему буквально вчера рассказал Волков. На приеме у врача мужик на аналогичное предложение расстегнул ширинку и выложил свое хозяйство на стол. «Жалуетесь?» — оторопел врач. «Хвастаюсь!» — буркнул пациент.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил Сталин, пытливо посмотрев ему в глаза.
— Извините, — смутился Берия, — просто… тот человек, который ждет в приемной, намедни рассказал мне один забавный анекдот.
— Так расскажите! — попросил Сталин, — я тоже люблю анекдоты.
Глава 7
— Значит вы, товарищ Волков, считаете, что у нас есть немногим более двух лет?
— Товарищ Сталин, — Волков посмотрел в смертельно уставшие глаза Вождя Народов, — это не я так считаю, это — моя прошлая реальность. Вы надеетесь избежать войны с Германией?
Сталин докурил свою трубку и принялся аккуратно ее чистить. На вопрос Андрея Константиновича он ответил не сразу. Берия священнодействовал напротив — он собственноручно заваривал кяхтинский чай. Видимо, два грузина решили удивить Волкова своим гостеприимством: на черном лакированном столе стоял графин «Хванчкары», лежал огромный блин свежеиспеченного лаваша, на тарелке — тонкими ломтиками нарезанная брынза.
— Мы всеми силами стремимся избежать этой войны, — наконец произнес Иосиф Виссарионович, — но так же понимаем, что просто так Гитлер не успокоится. Товарищ Волков, вы ведь тоже прекрасно знаете, что Советский Союз к войне не готов.
— Товарищ Сталин, — вмешался Берия, — Андрей Константинович, в силу определенных факторов, понимает все. А так же знает, к чему приведут последствия подобной войны.
— Мне известно насчет «определенных факторов»!
Сталин произнес эти слова с неудовольствием. Все-таки, он был единоличный правитель огромной страны, владыка многих миллионов душ. Если смотреть на вещи более приземлено, то к появлению Волкова он отнесся настороженно — точно интендант к ревизору. Но помимо того, что он являлся Вождем Народов, он был еще и Отцом Народов — со всеми родительскими заботами и рефлексами. Здесь появлялся тонкий психологический подтекст: отношениям Андрея Константиновича и Сталина суждено было перерасти в плоскость «родитель — гувернер». Но не тот гувернер-француз, а свой дядька-слявянин. По глубочайшему убеждению Волкова, Иосиф Виссарионович попросту конфузился. То же самое чувство он бы испытывал, если бы его ради спасения страны попросили бы спеть где-нибудь в Большом театре. Это из того же ряда.
Берия подал чай — что-то темно-красное, жгучее и безумно вкусное. Немного отпив, Андрей Константинович с недоверием покачал головой и втянул в себя чайный аромат.
— Великолепно! — искренне признался он, — я уж думал, что чаем меня не удивишь. Как называется этот сорт?
— Кяхтинский! — пожал плечами Берия. Чай он любил, но в тонкости не вдавался.
— Кяхтинский? — недоуменно переспросил Волков, — но ведь Кяхта — это небольшой городок на границе с Монголией. Разве там выращивают чай? Или мне послышалось, и вы сказали «Кахетинский»?
Послышались непонятные звуки. Волков повернул голову и увидел, что Сталин поставил чашку с чаем на поднос и залихватски смеется; при этом лицо Вождя народов приняло совершенно разбойничье выражение. Видимо, он знал об этой своей особенности, поэтому старался смеяться как можно реже.
— Прошу прощения! — произнес он, вытерев губы салфеткой, — вы, товарищ Волков, меня неплохо развеселили. Сразу видно, что вы не грузин… так, Лаврентий?
Берия согласно кивнул. Он тоже улыбался во весь рот.
— Сразу видно, что Андрей Константинович — не грузин!
Сталин продолжал:
— «Кахетинское», товарищ Волков, бывает только вино. И вино, признаться, неплохое. «Кяхтинским» этот чай называется в России уже два столетия, потому что поступает к нам из Китая именно через Кяхту. Тот самый поселок, о котором вы осведомлены. Кяхтинский чай завозится сухопутным путем. Есть еще Кантонский — он перевозится морским путем через китайский порт Кантон. Я ничего не путаю, товарищ Берия?
— Все верно! — кивнул нарком, — однако мы пытаемся выращивать свой чай. Чтобы не зависеть от китайских поставок. Любопытно, какой чай будут пить наши потомки?
Волков прикрыл глаза, вспоминая чай своей юности.
— Насколько я могу припомнить, из отечественных на первом месте был «Бодрость». Смесь из лучших сортов чая. Ценился «Краснодарский» и «Грузинский высший сорт». Второй сорт народ скептически именовал «чайный куст рубленый».
— Слышишь, Лаврентий! — произнес Иосиф Виссарионович, — значит, ты был прав.
Пили чай, пили понемногу «Хванчкару», разговаривали обо всем. Вождь заинтересовался загадочным «ноутбуком» и попросил доставить его сюда, в кабинет. Волков ответил, что в этом нет необходимости, потому что ноутбук всегда носит с собой.
