— Не дергаться, падла! — рявкнул он на Хрущева, — тьфу, кажись, убил?
Удар, расчитанный для погружения следователя вв сладкий анабиоз, получился чуть сильнее, чем следует. Но Кречко только буркнул:
— У короля — много!
Никита Сергеевич перетрусил, точно инквизитор на аутодафе.
— Товарищи, в чем дело? — голос его не выдержал и пустил петуха.
— Гусь свинье — не товарищ! — оборвал его Волков, — сиди и не хрюкай. Что будем делать, майн либер комрад Иван Михайлович?
— Вы — немцы? — ужаснулся Хрущев.
— Ya, Ya! — сказал Андрей Константинович, — особенно, вот он. Хайнц Михаэль фон Кречко. Любимый друг фюрера и куратор «гитлерюгенд». Михалыч, кто этого дурня на работу в госаппарат взял? Как он медкомиссию прошел? Я хочу посмотреть на записи его лечащего врача!
На следовательском столе деловито зазвонил телефон. Волков задумчево потер подбородок.
— Слышь ты, дитё времени! Ну-ка возьми трубку и поговори с абонентом правильно!
— Это как? — потянулся нерешительно к аппарату Хрущев.
— Чтобы не убило! Идиот! Только ляпни кому, что тебя в заложники захватили — вмиг остынешь навсегда.
Никита Сергеевич поморщился от командно-матерного тона Волкова. Он не причвык, чтобы с ним разговаривали в таком ключе. Сам он — сколько угодно, но с ним? Боже упаси! Теперь Андрей Константинович жалел, что не прочел книгу «Воспоминания» вот этого вот партаппаратчика, что стоит перед ним в позе «одинокого бедуина, собирающего трюфеля». Хотя бы знал — «где у него кнопка».
— Да? — сварливо осведомился тем временем Хрущев. Он почти не играл. Раздражение на себя самого, на бестолкового следователя, на странного инспектора (а он все более убеждался, что это — человек из Москвы) вылилось в резкое начальственное «да?».
Затем он резко подскочил и бросил трубку на рычаги аппарата.
— Сюда поднимаются Берия с Мехлисом, — сообщил он стенам.
Волков удивился.
— Ладно, Берия! Но при чем здесь Мехлис… кем он у нас пока числится?
— Заместитель начальника ГПУ и наркома обороны! — столь же удивленно ответил Кречко, — а может, уважаемый Никита Сергеевич блефует? Чтобы мы открыли дверь?
— Хорошо! Держите этих в поле зрения, а я выгляну в коридор.
Сняв импровизированный запор с двери, Андрей Константинович осторожно приоткрыл дверь. Слава богу! Приглушенные войлочным ковровым покрытием, шаги наркома внутренних дел были еще не слышны, но знакомый силуэт уже выделялся на фоне широкого окна в торце здания. «Система коридорная», — пел Владимир Семенович и был прав. Волков не знал, какое количество уборных приходится на один коридор здесь, в центре Киева, но думал, что засранцев хватает везде.
— Товарищ Волков! — обрадовался Берия, увидев, как двери нарисовался силуэт Андрея Константиновича, — а мы уже беспокоимся. Что там, в кабинете, трупов много?
— Только один, — усмехнулся Волков.
— Стареете! — укоризненно покачал головой Лаврентий Павлович, — и кто этот несчастный?
— Следователь. Там еще товарищ Хрущев…
— Вы его тоже? — ужаснулся Мехлис.
— Не успел.
Высокие гости вошли в кабинет, где в живописном беспорядке валялись тела оглушенных сотрудников безопасности, а также в некотором смятении пребывал лично Никита Сергеевич. Следовавшему за ними полковнику Мехлис приказал «убрать здесь», а тем временем Берия ввел Андрея Константиновича в курс дела. По каким-то стратегическим делам они с Мехлисом посещали один из заводов Чернигова, когда его вызвали к прямому проводу. Взволнованный Меркулов сообщал, что эмиссаров Лаврентия Павловича задержали в Киеве. Предъявленные им объявления неизвестны, но очевидно, что какая-то липа. Никита на контакт не идет, отвечают, что отсутствует «с проверкой гарнизонов». Сталину информацию не доложили, так как преждевременно.
Отругав Меркулова, Берия рванул на «паккарде» в Киев. Вместе с ним увязался Мехлис, так как был облечен полномочиями, не меньшими, нежели нарком внутренних дел. По крайней мере, считал, что облечен. Преодолев за четыре часа двести километров, они успели к шапочному разбору, затеянному Волковым.
— Кто бы сомневался, что вы себя в обиду не дадите! — сказал Берия.
— Характер у Андрея Константиновича тяжелый, — подтвердил Кречко, — в минуту разбросал вооруженных сотрудников, как кегли.
— Так он и впрямь — ваш человек? — деланно удивился Хрущев.
У него появилась маленькая надежда на то, что все случившиеся можно рассматривать, как недоразумение.
— А это — точно Хрущев? — спросил Волков, — по вашим сведениям, Никита Сергеевич находится с проверкой гарнизонов на периферии.
Он подошел к 1-му секретарю ЦК КП(б) Украины и наотмашь хлестнул его по лицу. И столь сильным был этот удар, что из-под разбитых щек и носа хлынула кровь, а сам Хрущев отлетел на добрых пару метров и распластался на полу.
— Что вы делаете? — воскликнул пораженный Мехлис, — что у вас за методы!
— Что вы говорите, Лев Захарович? — сварливо осведомился Волков, — ваши методы — это когда пальцы в дверь и напильником по зубам! Хорошо! Гляньте-ка напильник… где-то в шуфлядке должен быть!
В каком-то ступоре собравшиеся наблюдали, как осатаневший комиссар второго ранга схватил лежащего и стонущего Хрущева за шиворот и потащил к двери. Сунул руку Никиты между косяком и дверью, начал нажимать. И когда затрещали фаланги пальцев, Берия наконец опомнился.
— Андрей Константинович! Прекратите же вы этот садизм!
— Я только начал! Напильник мне, сукины дети, напильник!
Кречко совсем одурел и с готовностью принялся рыскать по ящику стола, а Мехлис понянулся к кобуре пистолета.
— Руку оторву! — заорал Волков. Тем временем Кречко и впрямь отыскал напильник. Крунозернистый рашпиль, со следами «прошлых побед» был услужливо протянут Андрею Константиновичу, но все планы нарушил Никита. Громко испортив воздух, он совершил две вещи: обделался и потерял сознание.
— Хлипковатый клиент! — прокомментировал Волков и похлопал напильником по плечу Хрущева, — ну что, товарищи, как вам ваша передовая методика в применении к самим изобретателям?
— Бросьте! — некурящий Берия хлопал по карманам пиджака в поисках сигарет, а Мехлис нервно опустился на стул.
— Есть бросить! Только если я сейчас нашего дорогого Никиту Сергеевича легонько поспрашиваю, то он у меня признается в чем угодно: и в том, что он аргентинский шпиён; и в том, что его семья живет на доходы с рудников в Южной Родезии; и даже в том, что заключил секретный договор с женой Рузвельта о взамонападении! Пока у Франклина Делано полиомелит!
Волков демонстративно отряхнул руки и уселся за стол следователя, ногами выпинав из-под него прежнего владельца.
— Что же вы творите, господа-товарищи! Торжество социалистической системы достигается не системой реальных фактов и достижений, а страхом и террором! Шпионы реальные есть, я не спорю… но неужели нужно пользоваться вот такими средствами?
— Какую же вы предлагаете альтернативу? — спросил Берия.
— В 1922 году врач из Техаса Роберт Эрнест Хауз, которого называют «отцом сыворотки правды», опубликовал в техасском медицинском журнале статью под названием «Использование скополамина в криминологии», — начал докладывать по памяти Андрей Константинович, — в те времена, когда привычной была практика выбивания показаний, использование сыворотки правды, казалось, будет способствовать гуманизации правосудия и защите прав человека, избавляя от необходимости прибегать к «допросу третьей
