Песни

Уж лучше день и ночь держать в руках иголку,
Чем без следа пропасть, как эхо, звук пустой…
— Но этот звук пустой — народное сознанье!
В ответ волшебница. — Он будет петь грозу,
И нищий в хижине и сосланный в изгнанье
Над песнями прольют отрадную слезу…

И усмиряло ласковое пенье
Мой первый крик и первое смятенье.

Вчера моей душой унынье овладело,
И вдруг глазам моим предстал знакомый лик.
— В твоем венке цветов не много уцелело,
Сказала мне она, — ты сам теперь старик.
Как путнику мираж является в пустыне,
Так память о былом отрада стариков.
Смотри, твои друзья к тебе собрались ныне
Ты не умрешь для них и будущих веков…

И усмирило ласковое пенье,
Как некогда, души моей смятенье.

Перевод В. Курочкина

Богиня (К женщине, олицетворявшей Свободу на одном из празднеств Революции)

Тебя ль я видел в блеске красоты,
Когда толпа твой поезд окружала,
Когда бессмертною казалась ты,
Как та, чье знамя ты в руке держала?
Ты прелестью и славою цвела;
Народ кричал: «Хвала из рода в роды!»

Твой взор горел; богиней ты была,
Богиней Свободы!

Обломки старины топтала ты,
Окружена защитниками края;
И пели девы, сыпались цветы,
Порой звучала песня боевая.
Еще дитя, узнал я с первых дней
Сиротский жребий и его невзгоды

И звал тебя: «Будь матерью моей,
Богиня Свободы!»

Что темного в эпохе было той,
Не понимал я детскою душою,
Боясь лишь одного: чтоб край родной
Не пал под иноземною рукою.
Как все рвалось к оружию тогда!
Как жаждало военной непогоды!

О, возврати мне детские года,
Богиня Свободы!

Чрез двадцать лет опять уснул народ,
Вулкан, потухший после изверженья;
Пришелец на весы свои кладет
И золото его и униженье.
Когда, в пылу надежд, для красоты
Мы воздвигали жертвенные своды,

Лишь грезой счастья нам явилась ты,
Богиня Свободы!

Ты ль это, божество тех светлых дней?
Где твой румянец? Гордый взгляд орлицы?
Увы! не стало красоты твоей.
Но где же и венки и колесницы?
Где слава, доблесть, гордые мечты,
Величие, дивившее народы?

Погибло все — и не богиня ты,
Богиня Свободы!

Перевод М. Л. Михайлова

Дамоклов меч[62]