хриплые голоса и они следовали за Даламаром как насмешливая толпа зевак. Он оглядывался, пытаясь ещё раз увидеть тень, ту быстро мелькающую полоску темноты. Ничего. Он смотрел прямо вперед, стараясь что-то заметить периферийным зрением. Ничего он не увидел, но отказывался даже думать о возвращении назад. Он никогда не шел легкими путями и никогда не выбирал прямую дорогу только из-за того, что по ней идти легче. Не было никакого смысла так поступать теперь. Ветер утих, как будто не желая больше гулять этой частью леса. Даламар стал обливаться потом, ощущая зуд во всём теле.
Он продолжал идти, превозмогая боль в мышцах и стараясь не обращать внимания на колотящееся сердце и пульс, тяжело стучавший в ушах. Какое-то время он шел в ритме молитвы, которая началась с просьбы к Нуитари придать ему побольше сил. Скоро у него уже не было сил, чтобы выдавить хоть одно слово вслух и он позволил своему сердцу самостоятельно отстукивать ритм молитвы. Подъем, спуск, снова подъем… некоторое время спустя Даламар споткнулся и упал, продолжая лежать неподвижно, слушая, как его сердце вколачивает удары в землю. Его пот покрыл пятнами камни на дороге, смешиваясь с кровью из ноющих царапин.
Когда наконец он поднялся на ноги, то заметил, что совсем недалеко от этого места дорога выравнивается, отроги и склоны становятся уже не такими крутыми. Он смотрел на ровный отрезок пути, как человек, увидевший спасение. Даламар развернулся и пошел наверх, стараясь как можно скорее достигнуть этого места. Там он остановился, тяжело дыша и потея перед белым мшистым валуном, на котором сидела темноволосая женщина, покачивая кинжал в руках.
Улыбнувшись, она сказала:
'Где ты, Даламар Найтсон?'
Он не ответил. Он не мог. Горло пересохло от жажды, а колени вдруг подкосились.
'Ах,' — сказала она, теребя локон черных, как вороново крыло волос. Затем она повернулась и достала из-за спины его заплечный мешок. Порывшись в нём, как в своём собственном, она вытащила кожаную флягу и вручила её Даламару:
'Мне кажется, что это тебе не помешает'
Он пил вино, впиваясь взглядом в женщину. Он пил и ароматная сладость сильванестийских лесов витала вокруг него, напоминая осенний сезон в осиновой чаще. Боль, которую он вдруг почувствовал, не была физической болью. То, что он почувствовал, походило на врезавшиеся в сердце осколки льда. Он закрыл глаза и слёзы тут навернулись на них, а комок подскочил к горлу. Нечеловеческим усилием он взял себя в руки, пытаясь контролировать себя и запретил себе показывать слабость и слёзы этой пересмешнице, женщине с сапфировыми глазами.
'Да,' — сказала она, — 'Всё действительно под контролем, Даламар Найтсон.'
'Что?' — спросил он, устало открывая глаза.
'Ну, все это.' — она подтянула ноги к груди и обхватила колени руками, устраивая подбородок на коленях, — 'Под контролем твои эмоции. Ты преуспел в этом, не так ли? Контролировать свою жизнь — не так, как это понимают большинство эльфов. И, конечно, контролировать свою магию каждый раз, когда ты ее используешь.'.
Магия, этот лес и тропа, которая ведет в никуда. 'Так это все была иллюзия,' — сказал он.
Ее синие глаза внезапно вспыхнули. 'Холм и дорога? Нисколько. Разве твои ноги чувствуют, что шли через иллюзию?'
Они не чувствовали.
Она широко раскинула руки, охватывая всю местность, окружающую их, весь Вайретский Лес.
'Это все реальность и в то же время все это магия. Хозяин Башни управляет этой магией, но это не значит, что ты не можешь контролировать сам себя. Потеря контроля была бы проблемой.'
Затем она исчезла и на мшистом валуне не осталось и следа от ее присутствия. Исчезла и фляга из рук Даламара, и его мешок с земли.
**
По направлению на юг, через луга, где танцевали бабочки вокруг рубиново-красных колибри, кружащихся около сладкой жимолости, шел Даламар. Он проходил мимо переливающихся в солнечном свете ручьев, в которых рыба блистала ярче серебра и летали стрекозы цвета вороненной стали. Когда он прошел через все чудеса весенней поры, он снова пришел к валуну и голубоглазой женщине. Он отвернулся от нее прежде, чем она успела произнести хоть слово и ушел на запад, в бесконечные сумерки. Звезды, низко висящие над деревьями и три луны, украшающие темнеющее небо, были словно прикованы к своим местам, часами не двигаясь ни на сантиметр. Совы просыпались в дубах, и мелькали летучие мыши. Залаяла лиса, ей ответила вторая. Тень промелькнула на пути Даламара. Он обернулся и снова увидел ее, обманщицу, голубоглазую женщину, которая, улыбаясь сидела на своем сером валуне.
Магия и контроль. Кто-то управлял лесом, в котором блуждал Даламар; кто-то доподлинно знал, куда и откуда идут все пути здесь. Магия и контроль. Даламар слабо улыбнулся.
Женщина оглянулась, нашла его мешок и вынула кожаную винную флягу. Даламар вежливо отказался от вина.
'У меня было достаточно вещей из Сильванести вне этого леса. До сих пор.' — Он не улыбался, хотя соблазн был, и осторожно подобрал слова к следующей фразе. 'Теперь я здесь, там, где должен быть.'
'Что заставляет тебя так думать?' — спросила темноволосая женщина.
Он поклонился ей, не слишком глубоко, но почтительно.
'Куда бы я не шел, ноги все равно приводят меня в одно и то же место, хотя все органы чувств сигнализируют мне об обратном. Как вы сказали, я не могу управлять магией в этом лесу, дороги и тропы контролируются кем-то еще. Но если я не могу управлять магией, я могу хотя бы ответить ей.'
Она посмотрела на него и затем откинула голову назад, расхохотавшись. В следующее мгновение деревья, высокие серые дубы стали расступаться, отодвигаясь от Даламара и от женщины. Двигаясь, они не издавали ни звука, совершенно не потревожив птиц или белок, сидящих в их ветвях. Отступая, деревья очистили широкое пространство, не поляну колышущихся трав, а аккуратно подстриженный газон, через который вилась широкая дорога. Шестеро рыцарей, едущих в ряд, могли свободно проехать по этой дороге, вначале, конечно, обогнув по очереди мшистый валун. В вышине небо стало сумеречно синеть.
Все внутри Даламара сжалось от волнения, кожа стала покалывать, как всегда бывало, когда он чувствовал магию. Он огляделся, пытаясь увидеть Башню Высшего Волшебства. Он не увидел ничего, ни очертаний Башни, ни даже стены… Ничего.
'Помни,' — сказала женщина и ее голос звучал приглушенно, как с большого расстояния.
Даламар быстро обернулся к ней. Женщина исчезла с камня. Валун мерцал, как серый туман, поднявшийся с земли и воздух вокруг него дрожал. Любой человек не смог бы долго смотреть на это, независимо от своего желания. Отведя взгляд на секунду, Даламар тут же почувствовал, что мир вокруг него изменился. Лес надвинулся на него, как бы желая смять его могучими ветвями, а потом снова расступился, как ни в чем не бывало.
Валун исчез. Никакого следа от большого камня не осталось на хорошо утоптанной дороге. На месте валуна, и на месте некоторых деревьев, стояли теперь большие высокие стены из гладкого камня.
Сердце Даламара подпрыгнуло и кровь быстрее помчалась через его вены. Он видел не одну башню, одинокий монолит, как в Далтиготе. Он видел семь башен.
Глава 15
Реальное время установилось в лесу, по крайней мере так думал Даламар, раньше он путешествовал по Вайрету, и время было таким, каким хотел его показать чародей, управляющий этой магией. Теперь тени удлинились на высоких каменных стенах и наметанный глаз мог обнаружить, что день клонился к сумеркам. Солнце освещало стены золотым закатным светом. Здесь было лето, как и во всем внешнем мире.
Эльф с наметанным глазом и терпеливой душой, Даламар стоял у ворот, которые были единственным изъяном в сплошной черной стене, окружающей семь башен. Изъян — это было слишком сильно сказано, так как ворота были наглухо заперты. Даламар спрашивал себя, как он попадет внутрь.
Вокруг него шелестел Вайретский лес. Голуби ворковали на карнизах башен. Ветер шумел в дубах.
