Когда-то мне было не привыкать к подобному обращению; я считал, что так чествуют моего бога, а я должен соответствовать оказанному мне почету. Но теперь все изменилось. Я побагровел, соскользнул со спины Желудя и погладил славную лошадку по гриве, шепча благодарственные слова. Навстречу мне вышел, тяжко опираясь на руку молоденького слуги, высокий элим в длинных серых одеждах. Белые его косы спадали до пояса, блеклую кожу бороздили бесчисленные морщинки, а в прозрачных его глазах сквозила такая мудрость, такое знание горя и радости, доброго и дурного, что он показался мне едва ли не старейшим созданием на свете.
Я протянул к нему руки, но старый элим их не коснулся. Он сложил у груди иссохшие ладони и низко поклонился.
– Добро пожаловать, о Тот, кто говорит с драконами, – произнес он. – Во имя Единого и во имя Семерых я приветствую тебя, и во имя всех элимов на свете я глубоко благодарен тебе за то, что ты здесь. Все, что есть у нас, – твое: распоряжайся. Жизнь дана нам прежде всего на служение тебе, и если мы можем как-то облегчить твой путь, достаточно одного твоего слова. Ты – надежда нашего народа, и мы не в состоянии описать радость, которую ты даровал нам тем, что ты здесь.
Что мне было ответить на такое приветствие – такое теплое и решительно ни с чем не сообразное? Они ошибались, они ужасно ошибались, и делом чести было разубедить их. Я был кругом виноват, по глупости, гордыне и беспечности я делал ужасные вещи, но это… Что же я совершил такого, что целый народ решил, будто ради меня стоит так рисковать? Я тоже сложил руки у груди и поклонился в ответ:
– Добрый господин мой, ваш народ оказал мне огромную честь, подвергнув ради меня опасности жизнь и все свое достояние, и я потрясен беспредельной добротой элимов. Ваши слова смущают меня, – по правде говоря, я не могу принять подобные дары, ведь я уверен, что они предназначены кому-то другому. Вы именуете меня титулом, которого я не знаю, вы говорите о каких-то загадочных надеждах, вы ожидаете от меня помощи, но, несмотря на все мое желание оказаться вам хоть в чем-нибудь полезным, боюсь, ваших ожиданий мне не оправдать. Произошла ужасная ошибка…
Я ожидал ужаса, разочарования, даже гнева, но вместо этого увидел лишь печальные улыбки и услышал покорные вздохи.
– Видишь, Искендар? Я же говорил. Как ни поразительно, он и правда не имеет ни малейшего представления, кто он такой. И кем он был, – произнес Нарим из-за спины старого элима.
– Но если он тот, кем мы его считаем, нам надо все ему рассказать, – рассудил Искендар. – Разумеется, мы предполагали, что находимся ближе к цели, но какое значение имеют еще несколько лет после пяти веков? – Глаза его сверкнули, и мне показалось, что они заглянули прямо мне в сердце.
– Боюсь… – Нарим замялся и беспокойно оглядел меня. – Нет, конечно, мы все ему расскажем и посмотрим, что можно будет сделать. Я обещал привести его сюда целым и невредимым – и вот, спасибо моим храбрым родичам, он здесь. Это стоило сделать просто потому, что миру нужен такой достойный человек, как Эйдан. Но что выйдет из этой затеи – ведомо лишь Единому. Я не стал бы ждать слишком многого. С тех пор, как мы видели последний проблеск надежды, все изменилось. Почти все.
– Ты сделал все как надо, Нарим, а остальное, как ты верно сказал, ведомо лишь Единому.
Я слушал их разговор и не понимал решительно ничего, но в конце концов потерял терпение:
– Скажите, Нарим и вы, добрый господин мой, чем же, по-вашему, я могу помочь вам?
Нарим прикусил палец и в упор взглянул на меня, а древний элим ответил:
– Мы надеемся, что ты заставишь их все вспомнить.
У меня волосы встали дыбом, будто от дыхания мертвеца. В сердце мне словно вонзилось копье. Я смог лишь прохрипеть:
– Кого?
– Драконов, конечно. Семерых старейших, их сыновей и дочерей. Они пробыли в рабстве пять веков, и ты и только ты можешь освободить драконов, которых люди называют Семью богами.
Глава 11
В ответ на мои ошеломленные протесты в разговор поспешно вмешался Нура, то ли слуга, то ли помощник, казалось, приросший к руке старого Искендара.
– Да нет, вовсе мы не считаем драконов богами, – замотал он головой. – Ничего подобного. Бог не будет убивать направо и налево, да и сам рабом не станет, а драконы-то дали себя покорить. Просто многое из того, что люди считают божественным, по своей природе вовсе не сверхъестественно. Послушайте нашу историю и судите сами.
Элимы отвели меня в залитую факельным светом пещеру. Я по-прежнему был возмущен и растерян и настолько поглощен тем, что услышал, и тем, что мне еще предстояло услышать, что воспоминаний о пещере у меня почти не осталось – помню только, что она была большая, чистая и теплая и что жило там очень много народу. И едва мы уселись на тонкие стеганые тюфяки, как начался рассказ. Рассказывал Тарвил; скупой язык писца сменился напевной речью бывалого сказителя.
…С начала времен элимы и драконы жили в Ирских землях – в Лунных Горах и в лесах и долинах к западу от них. Летом мы, элимы, взбирались на вершины и охотились или ловили рыбу в долинах, а зиму отводили ремеслам. А драконы летали весной, летом и осенью, вволю ловили добычу в горах и долинах, а зимой впадали в спячку и спали все холодные месяцы напролет, и просыпались, только когда вода взламывала лед на реках.
День, когда по весне возвращались драконы, всегда был для нас праздником, светлым мигом рождения года. Они летали у нас над головой, и радостные, восторженные их крики переполняли радостью и нас. Во время первого весеннего полета мы видели их детенышей – с мягкой шкуркой без чешуи и неловкими, плохо раскрывающимися крыльями, слепяще-белыми, еще влажными. Старшие летели под ними, окутывая их нежным огнем и поддерживая ветром собственных крыльев, пока детеныши не научатся летать сами.
Глубокие и трубные их крики были несказанно разнообразны, но шли века, а мы так и не научились понимать их. Лишь с течением времени мы осознали, что их песни полны смысла не меньше, чем наши собственные. Они пели, а в нас отражались их чувства: юная радость, гордая мудрость, восхищение красотой земли, воды и огня, горечь голода и смерти – и всего лишь мимолетное любопытство по отношению к тем, кто жил с ними бок о бок. Однако они знали, что мы – не просто звери, и никогда, никогда не обижали нас.
Шли годы, и мы все больше и больше думали о драконах – ведь никакие другие твари не воспевали
