план. Лучше и не выдумать.
Мальчики отправились.
— Добрый день, мистер Бегз! — сказали они.
— Это совсем не добрый день, — ответил мистер Бегз громким, сварливым голосом. — Я не помню доброго дня за последние десять лет!
— Надеюсь, вы скоро поверите, что это добрый день, —сказал Ломтик. — Смотрите, мы принесли вам все газеты, какие только смогли найти. Это чтобы заворачивать рыбу.
— Да ну-у? Неужели? — Мистер Бегз очень удивился. — Может быть, этот день действительно добрый? Во всяком случае, он не такой уж плохой, как мне показалось сначала. Вот докажу, что я человек не мелочный, и назову этот день средним.
— Как жаль, — сказал Ломтик, — что вам так трудно добывать бумагу для заворачивания рыбы!
— Мне вовсе не трудно добывать бумагу!—опять закричал мистер Бегз громким, сварливым голосом.
Он закричал так громко и неожиданно, что Майк чуть было не свалился со ступеньки, — Ломтик вовремя подхватил его.
— Мне вовсе не трудно добывать бумагу! —орал мистер Бегз.—-Мне трудно её сберечь! Понял?
— Вы хотите сказать, — спросил Ломтик, — что кто-то её ворует?
— Пойми, я решительно ничего не хочу сказать,— продолжал мистер Бегз. — Я просто говорю: тут творится что-то неладное. Тут всегда творится неладное: то исчезнет моя трубка, то молоко прокиснет, то хлеб зачерствеет. Вот уже лет десять или больше, как в этом доме творятся какие-то чудеса!
Ломтик и Майк не знали, что ответить. Мистер Бегз продолжал держать дверь открытой, они вошли и положили газеты на кухонный стол.
— Вот куда я кладу бумагу! — закричал мистер Бегз, указывая в угол комнаты: там на полу лежал порванный листик бумаги. — И будь я проклят, если она опять не исчезла, пока мы разговаривали у дверей. О! О! О! — И он забегал по комнате и заорал изо всех сил:—Я заведу собаку-ищейку, вот что я сделаю! Я заведу двух ищеек! Я заведу двадцать тысяч ищеек и учебник арифметики.
— А учебник арифметики зачем? —очень вежливо спросил Ломтик.
— Собак считать, конечно! — крикнул мистер Бегз совершенно разъярённый.—По-твоему, легко считать до двадцати тысяч без учебника арифметики? По-твоему, приятно купить двадцать тысяч ищеек, а потом половину растерять из-за того, что нет учебника арифметики, чтобы пересчитать их? Да ведь тебе всё равно! Потеряй я сию минуту девятнадцать тысяч девятьсот двадцать девять ищеек, ты бы и глазом не моргнул! — И он разразился слезами.
Тут из соседней комнаты донёсся голос миссис Бегз:
— Генри, не заводи ищеек! Я не выношу ищеек! У них всегда очень печальный вид, и я начинаю плакать! Это я брала бумагу, Генри!
— Ну и дела! — воскликнул мистер Бегз и от неожиданности опустился на табуретку. — Ну и дела! Вот это самое невероятное, что произошло за последние десять с лишним лет. Зачем же ты брала бумагу, Эмили?
Миссис Бегз вошла в кухню, вытирая глаза передником.
— Да потому, что моя бумага всё время исчезает, Генри, — засопела она. — Бумага, которую я стелю в шкафу под раковиной. Каждый вечер я кладу чистую бумагу, а наутро она исчезает — остаются лишь маленькие кружки под вёдрами. Бу-у-у! Гу-у-у!
— Ну-ну, не надо! Не плачь, Эмили!—нежно успокаивал её мистер Бегз.
Он похлопал жену по спине и вытер ей глаза своим синим полосатым передником.
— Это колдовство! —рыдала миссис Бегз. — Это колдовство! А в колдовстве я ничего не понимаю! Очевидно, я обидела какую-нибудь колдунью. Но, когда в лавку входит старуха, я же не могу угадать, колдунья она или нет. Может быть, приходила какая-нибудь колдунья и хотела купить сосисок, а к ей сказала, что мы сосисками не торгуем, вот она и заколдовала мою бумагу. Бумага исчезает каждое утро, и я должна брать твою бумагу. А ты сердишься и хочешь завести двадцать тысяч ищеек. Даже одной ищейки достаточно, чтобы заставить меня расплакаться! Бу-у! Гу-у-у!
— Успокойся, Эмили! — сказал мистер Бегз. — Я не заведу двадцать тысяч ищеек. Я и одной не заведу. Собственно говоря, я и собирался-то завести не двадцать тысяч, а всего только две тысячи.
-— Зачем же ты сказал двадцать тысяч? Я так расстроилась! — рыдала Эмили.
— Ах, Эмили! Ты же знаешь, я не в ладах с арифметикой, особенно когда в цифрах так много нолей.
— Во всяком случае, — поспешил вмешаться Ломтик (ему показалось, что мистер Бегз опять начинает сердиться), —во всяком случае, мистер Бегз, я уверен — никакого колдовства тут нет. Происходит что- нибудь совсем обыкновенное, но очень интересное. Миссис Бегз, позвольте нам с Майком заглянуть в шкафы: может быть, мы поймём, в чём дело. Мы с ним прекрасно умеем искать.
Миссис Бегз охотно согласилась.
— А вдруг ты прав, — с надеждой сказала она, — и колдовство тут ни при чём.
Миссис Бегз признавала только тех колдунов, которых называли «фокусниками».
И вот Ломтик с Майком начали ползать на четвереньках и заглядывать во все углы и шкафы. Минуты через две Ломтик вдруг воскликнул:
— Миссис Бегз, а это что такое?
— Это? — отозвалась миссис Бегз; она плохо видела и давно нуждалась в новых очках, — Это моя старая щётка для чистки ковров.
— Нет, это не щётка! — воскликнули Ломтик и Майк в один голос. — Это ёж!
— Он сделал себе гнездо из ваших газет,—сказал Ломтик. — Все их изорвал и смастерил себе тёплое гнездо на зиму. После похолодания он, вероятно, пришёл из сада и решил, что в вашем шкафу можно удобно устроиться. Если он вам не нужен, я придумал, как с ним быть. Положу в удобную коробку и унесу.
— Унеси, пожалуйста!—попросила миссис Бегз. — Я очень рада, что газеты исчезали не потому, что они заколдованы. Но теперь я на всякий случай буду очень вежливо разговаривать со всеми, кто приходит в лавку, особенно с женщинами. А ёж пусть лучше живёт не у меня. Ведь я плохо вижу, мне нужны новые очки, и по ошибке я всякий раз чистила бы им ковёр.
— Сегодня же у тебя будут новые очки! — сказал мистер Бегз.—Сегодня же, Эмили, когда я запру лавку, мы с тобой пойдём и съедим по порции розового сливочного мороженого с вишенкой на верхушке. Я отдам тебе и мою вишенку тоже. Это будет самый приятный день за десять с лишним лет, Эмили. Уж я это чувствую! И завтра мы начнём отпускать покупателям рыбу в мешочках из пергаментного бумаги — с газетами одно мученье.
Ломтик надел перчатки и поднял ежа. Он сперва надел перчатки, потому что ёж сидел, свернувшись клубком, а когда он к нему прикоснулся, ёж свернулся ещё туже и растопырил во все стороны свои жёсткие, колючие иглы. Миссис Бегз дала Ломтику картонную коробку и очень заботливо положила на дно бумаги, чтобы ежу было тепло.
— Что ты придумал? --спросил Майк, когда они с Ломтиком шли по улице. — Я о еже спрашиваю.
— Я решил, — ответил Ломтик, — отдать его миссис Спригз. Ведь у неё полным-полно чёрных тараканов, и они не дают ей покоя. Это потому, она говорит, что дом очень старый и сырой. Миссис Спригз тратит массу денег на разные жидкости от тараканов, но ничего не помогает. А ты же знаешь, денег у неё мало.
— И ты думаешь, ёж съест тараканов? — спросил Майк.
— Уверен, что съест! — ответил Ломтик.
Но тут же вспомнил, как его отец, который был учёным, постоянно говорил: «Никогда нельзя быть ни в
