описывал события, не скрывал его сомнений.
– Да, Баглос говорил, его вышвырнуло из Ворот то, что он назвал трещиной, какое-то заклятие, из-за которого и он, и ты так внезапно оказались в другом месте. Но если ты должен был что-то делать на Мосту, значит, те, кто тебя направил, были уверены, ты найдешь его. – Чем больше я размышляла над загадкой, тем быстрее говорила. – Что, если направление изменили, чтобы защитить тебя от ворвавшихся в комнату зидов? Возможно, от Ворот Изгнанников отбросило только Баглоса и зидов, а не тебя. Значит, если ты попадешь в то место, в котором впервые в этом мире встал на землю…
– Но я ничего об этом не помню. Ты слышала, что говорила старая Целительница. – Громче. Настойчивее. Он снова терял контроль над собой. Но он так ничего и не узнает, если его терзают сомнения.
– Подумай. Напрягись. Что это была за земля? Ландшафт? Были там города или деревни?
Его рот превратился в упрямую тонкую черту, он отрицательно замотал головой.
– Я бежал. Дни и ночи, без остановки, казалось, я бежал вечно.
– Так и было, когда ты попал ко мне. Ты был измучен, истощен, болен. Баглос говорит, он искал тебя уже две недели, когда я пришла к нему. Если ты прибежал ко мне сразу от Ворот, тогда Ворота должны находиться в десяти днях, в десяти днях бега, от Данфарри.
– Ты догадлива. – Его ладони вжимались в дубовую столешницу с такой силой, что я не удивилась бы, увидев в дереве дымящиеся отпечатки. Он вручал мне последнее, что у него оставалось, явно сомневаясь, смогу ли я найти во всем этом смысл.
Но я не стала огорчаться, не теперь, когда главная загадка моей жизни начала раскрываться передо мной. Я вскочила с кресла и, в свою очередь, заметалась по кухне.
– Мы можем сделать еще один вывод. Там было холодно. Баглос чувствовал ледяное дыхание зидов, пересекая пропасть. Селина сказала, твои самые ранние воспоминания – смятение и обжигающий холод.
– Разумеется, смятение.
Кусочки мозаики вставали на свои места.
– И Кейрон говорил о том же. О своем видении. Когда он искал слово исцеления, скрытое внутри него, он говорил, что ощущает холод. Тот мост, который он видел, был изо льда.
– Но теперь лето. – Его возражение было скорее вопросом, чем протестом.
– Именно. Но если ты будешь в течение десяти дней быстро двигаться на запад от моего дома, где ты окажешься? В самом сердце Стены Дориана, самых высоких горах Четырех королевств, таких высоких, что снег там не тает никогда.
– Королевский город Авонар находится в горах, так говорит Баглос, – негромко произнес Д'Натель. Руки его успокоились, когда он взглянул на меня. – И именно там находятся Ворота в другой мир, в мой мир. Наверное, они построили оба выхода с Моста в горах.
– Да. В горах. Они хотели спрятать их, сделать так, чтобы их было трудно найти, трудно попасть случайно. Это должно быть безопасное место… особое место… крепость… – Звезды небесные… ответ был мне так же очевиден, как собственное имя. – Д'Натель, я знаю, где это. Или, по крайней мере, где следует искать. Существует карта!
– Как это?
– Дж'эттанне выстроили крепость Виттор Эйрит в том месте, которое их предки считали священным, хотя они и не помнили почему. Один из них оставил план, рассказал, как туда попасть. Нам придется восстановить карту… – Я боялась позволить себе ликовать. Доказательства так хрупки, будущее так туманно. Тенни никогда не видел карты, его память не сможет восстановить ее. Мне придется ехать в Монтевиаль и искать возможность попасть в подвалы сокровищницы. Я ясно представляла то место, где лежит дневник. Никто бы не стал трогать его. Я рассказала Д'Нателю о дневнике, об Авторе, о тщетных попытках Кейрона и моих расшифровать карту. – Но с тобой и Баглосом это возможно. Когда Тенни станет лучше, мы отправимся за ней.
На следующий день Баглос позвал меня в комнату больного. Тенни очнулся и не успокоится, пока не переговорит со мной. Он был так слаб, что Баглос побоялся отказать ему.
– Где он? – Глаза Тенни широко распахнулись, как только я поцеловала его горячий лоб. – Где Кейрон?
Я села на край кровати и погладила его редеющие волосы.
– Он умер, Тенни. Десять лет назад. Ты помнишь.
– Он оставался со мной. У меня в голове. – Его глаза блестели не только от жара. Ток крови угадывался под бледной кожей.
– Ты был его другом, он любил тебя. Ему тоже было легче, когда он был с тобой.
– Беги, Сейри. Вытащи его из тьмы. – Тенни вцепился мне в руку с силой, не превышающей силу ребенка. – Тень уничтожит его… поработит всех нас.
– Мы уедем отсюда, как только тебе станет лучше.
– Ты должна вытащить его.
– Тише, Тенни. Кейрон уже за Чертой. Никто не сможет сделать ему больно, а все тени остались в твоих снах. – Я взяла из рук дульсе чашку. – Вот, поешь немного. Баглос изумительно готовит. – Проглотив две ложки, Тенни снова провалился в сон.
Взволнованная его видениями, я вошла в кабинет профессора Ферранта. В ночь, когда мы вернулись в Вердильон, Баглос с Д'Нателем пришли сюда, чтобы унести тело, и обнаружили, что кто-то уже сделал это. Баглос божился, что прятать или погребать тела жертв не в обычаях зидов, наверное, это сделали слуги Ферранта. Но мы по-прежнему не видели их. Уже неделю в Вердильоне не появлялись ни друзья, ни враги. Все это было очень странно.
