словами, внешний вид представительницы другой породы, напоминающий о чем-то малоприятном, для собаки может оказаться важнее других характеристик, тогда как в обычной обстановке он не играет существенной роли.
Реакции, связанные с преследованием добычи и добыванием пищи
Интерес волка к поимке добычи сохранился почти неизменным лишь у некоторых пород собак, хотя и у них охотничий инстинкт не столь ярко выражен. Большинство пород активно интересуется лишь определенным видом охоты; то же относится к выслеживанию, преследованию и поимке определенной добычи. Есть породы, у которых инстинкты, связанные с охотой и добыванием пищи, развиты весьма слабо. Однако инстинкт добывания пищи наличествует всегда, пусть и в ослабленном виде.
Надо полагать, та или иная интенсивность охотничьего инстинкта у собак различных пород явилась результатом целенаправленного отбора, но, бесспорно, условия, в которых живут собаки — спутники человека, — тоже оказали свое влияние. Вместе с тем мы можем сказать, что у всех собак сохранились рудименты охотничьих инстинктов, присущих волку. Даже те из них, которые обычно интересуются лишь определенной дичью и определенными способами охоты, в силу случайных обстоятельств вдруг проявляют интерес и к другой дичи, причем настолько сильный, что это идет вразрез с намерениями охотника. Но путем целенаправленного воспитания собаку можно от этого отучить.
Отдельные представители истинно охотничьих пород могут проявлять весьма слабый интерес к охоте и к добыванию пищи. Такие особи, выйдя на след или заметив дичь, на мгновение проявляют охотничью реакцию, которая, однако, быстро угасает. Тем самым реакция не получает дальнейшего развития, хотя сам по себе раздражитель настолько сильный, что у большинства представителей данной породы вызывает необычайную страсть к охоте. Такое отклонение скорее всего объясняется тем, что при выведении породы человек не уделял достаточно внимания поведенческим характеристикам собаки, оценивая ее в первую очередь по экстерьеру. На основании внешнего фактора, выражающего состояние собаки, принималось решение, каким особям будет дано право продолжать род; в результате поведенческие характеристики животного отходили «а задний план. Сейчас даже рядовым любителям ясно, что при выведении охотничьей породы нельзя пренебрегать охотничьими повадками собаки. Полагаю, нам более не следует опасаться, что при селекции поведенческие характеристики сочтут второстепенными.
Не исключено, что у некоторых пород охотничьи инстинкты сохранились в полном и сильном виде; собаки таких пород в охоте не уступают волку, если только в молодости они оказывались в тех же условиях, что и молодой, живущий на воле волк. Даже у волка добывание пищи не достигается полностью за счет инстинктов, ему приходится немало учиться и полагаться на опыт старших: молодой волк набирается «ума-разума» в семейной, а затем в зимней стае. Основные инстинктивные действия, необходимые для охоты, — способ захвата добычи, ее выслеживание и преследование, — безусловно, врожденные. А тот факт, что у самой типичной комнатной собаки прослеживаются охотничьи навыки, объясняется тем, что инстинкты, связанные с добыванием пищи, — одни из самых важных и устойчивых элементов поведенческих реакций всего вида.
Обычно собакам не разрешают набрасываться на крупных млекопитающих. Однако породы, которые используют, чтобы отгонять павианов с банановых плантаций, по некоторым данным, ведут себя примерно так же, как стая волков, преследующая оленей. К счастью, необходимые для успешной охоты инстинктивные действия, такие, как перегрызание горла или захват жертвы за задние конечности, у собак редко проявляются в полную силу.
Судя по всему, склонность собаки лаять на загнанного зверя зародилась как эффективный способ организации поведения членов стаи при совместной охоте на крупных животных. Один из членов стаи лает на зверя, тот, естественно, реагирует на это повышенным вниманием. Тем временем остальные хищники получают возможность совершать неожиданные решительные нападения; им удается укусить зверя за конечности или порвать ему брюхо. Облаивание сидящей на дереве птицы или белки — занятие для взрослого опытного волка не очень подходящее и совершенно бесполезное. Только под целенаправленным влиянием человека подобное поведение именно для собаки приобрело практическое значение. Путем отбора человек повысил интерес, собаки к такого рода действиям, равно как и ее склонность лаять на недоступную для нее дичь. На эволюции лая, возможно, казался еще один фактор: собака, пользуясь различными звуками, в том числе лаем, реагирует на что-то для себя привлекательное, к чему она не может даже приблизиться, не говоря уже о том, чтобы завладеть им.
Лайки, например, часто лают даже при отсутствии раздражителей, вызывающих страх или агрессивность. Как следует из самого названия этих пород, это — лающие охотничьи собаки. Обычно животное быстро ассоциирует собственное поведение с событиями, за которыми последовали выстрелы в глухаря или белку — объекты облаивания. Собака лает до подхода человека, а тот, застрелив дичь, вознаграждает своего четвероногого друга. Взяв за отправную точку склонность собак к лаю и их способность связывать между собой отдельные события, человек путем отбора вывел породы с ярко выраженной способностью облаивать загнанную дичь. А то, что такие собаки часто лают и тогда, когда от этого нет никакой пользы, а, наоборот, даже вред, следует рассматривать как нежелательный побочный результат селекционной работы.
Способность собак оставаться неподвижно на месте, или, как говорят, умение «стоять», когда приходится вынюхивать или высматривать дичь, проявляется по-разному. Для волка подобные действия значат не очень много и не столь уж обычны, хотя эта особенность поведения, послужившая основой для вырабатывания такой стойки, присуща, по-видимому, всем псовым. Вынюхивая какое-то животное, которое, судя по раздражителям, находится совсем близко, собака останавливается, пытаясь локализовать источник раздражения в основном по запаху, но подключая и другие органы чувств. После этого она начинает продвигаться к добыче, местонахождение которой ей удалось установить. Все это должно производиться с большой осторожностью, чтобы не потревожить добычу, которая может скрыться. И наконец — быстрое нападение и захват добычи. Эту последнюю стадию человек попытался устранить, натаскивая собак на мелкую пернатую дичь, тогда как подкрадывание к добыче было доведено до максимально возможной эффективности и осторожности. На приближение хищника лесные куриные и некоторые водоплавающие птицы, главным образом, самки с выводками, отвечают просто: они остаются на месте в полной неподвижности. Такая реакция представляется наиболее целесообразной, поскольку способность хищника находить подранка, птицу, насиживающую кладку, или застывшего в неподвижности зайца весьма ограничена, тем более что запах от неподвижного зверя едва уловим.
В тот момент, когда хищник попытается совершить нападение, неожиданное быстрое бегство жертвы может иметь наибольшие шансы на успех. Определение местонахождения сравнительно редко бывает настолько точным, чтобы хищник, нападая, мог уверенно овладеть добычей. Охотник, сопровождаемый верным помощником собакой, может без труда подстрелить неожиданно взлетевшую в воздух птицу. Если бы хищники обладали такой же способностью убивать внезапно взмывшую ввысь дичь, то не получила бы своего развития реакция замирания жертвы на земле в момент опасности. Зная индивидуальные особенности характера собак, человек постарался наиболее эффективно использовать их поведение в данной ситуации.
Увидев где-нибудь неподалеку или в непосредственной близости от себя добычу, и волк, и собака часто принимают позу, выражающую готовность к нападению. Они могут даже принять лежачее положение, следя за движениями жертвы, пока последняя не приблизится настолько, что на нее можно будет быстро напасть. Такое поведение характерно и для собак, которых не используют на охоте. Любопытно, что и у собаки, и у волка с этим можно
